– Однорогов дадено нам самая малость, посему ставить будем на гон-дек по паре картаульных, на опер-дек по паре полукартаульных, а на полудеках станем крепить трехфунтовые фальконеты.
Широкоскулый, смуглый Ганнибал лишь кивал согласно.
Завидев Плещеева, пригласил его Спиридов в портовую конторку ознакомиться со скопившимися бумагами. Там же велел он флаг-капитану заготовить ордер на то, чтобы такелаж корабельный для большей прочности немедля начинали обливать тиром – смолой древесной, с салом перемешанной.
В дверь заглянул адмиральский адъютант Кумани.
– Ваше превосходительство, к вам офицеры на прием просятся!
– Давай! – Спиридов оторвал голову от бумаг.
Скрипнула входная дверь, и перед адмиралом вытянулись два бравых офицера в зеленых, с белым подбоем корабельных кафтанах.
– Слушаю вас! – Спиридов глядел устало.
– Офицер корабля «Святая Екатерина» капитан-лейтенант Извеков! – доложился старший из вошедших.
Рыжие космы его упрямо торчали из-под короткого мастерового парика.
– Не надворного ли советника Степана Извекова сынок будешь? – спросил адмирал.
– Точно так, ваше превосходительство.
– Мы с батюшкой твоим еще с Донской экспедиции знались, отчаянный был капитан, Царство ему Небесное! – Спиридов перевел взгляд на второго из явившихся.
– Офицер того же корабля мичман Ильин! – представился тот.
Мичман был худ, курнос и застенчив.
– Ну-с, с чем же вы пожаловали ко мне? – поднялся из-за стола адмирал.
Он подошел к офицерам и, встав рядом, приободрил растерявшегося Ильина:
– Не робей, мичман, выкладывай смело!
– Ваше превосходительство! – густо покраснев, отвечал Ильин. – Мы горячо желаем быть в полезности Отечеству нашему в сей трудный для него час. Просим оказать нам великую честь, зачислив в экспедицию. – Он перевел дыхание. – Всё!
Каперанг Плещеев, полистав записную книжку, покачал головой.
– Вакансий нет!
Спиридов немного помолчал.
– Хорошо. Ступайте! – Он махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.
Офицеры, лихо развернувшись на каблуках, так что шпаги описали на отлете приличный полукруг, вышли, печатая шаг.
Глядя на них в окно, Спиридов почувствовал, как остро завидует этим молодым ребятам, у которых все еще впереди.
«Черт знает что, – подумал он. – Давно ли я сам вот так же напрашивался под ядра у Азова, и годов мне было не более, чем этим просителям, а вот теперь они хотят одного: чтобы им позволили умереть за Отечество!»