– Я думаю, прелестная Гай, что с моей стороны не будет нарушением данного слова, если я отвечу на такой невинный вопрос. Джай-и на моей родине еще белее меня и по крайней мере на голову ниже ростом.
– Поэтому они должны быть слабее Ана в вашей стране. Но, вероятно, они в большей степени владеют силами вриля?
– Они не пользуются силами вриля в том виде, как они известны между вами. Но власть их, тем не менее, очень велика, и только Ан, более или менее подчиняющийся своей Гай, может рассчитывать на спокойную жизнь.
– Ты говоришь с чувством, – сказала сестра Таэ, с каким-то сожалением в голосе. – Ты, конечно, женат?
– Нет.
– И не обручен?
– И не обручен.
– Неужто ни одна Гай не сделала тебе признания?
– В моей стране в таких случаях первым говорит Ан.
– Какое непонятное извращение законов природы! – воскликнула молодая девица. – Какой недостаток скромности между вашим полом! Но разве ты сам никогда не делал признания, никогда не любил одну Гай более других?
Я почувствовал крайнее затруднение от таких наивных вопросов и сказал:
– Прости меня; но мне кажется, что мы уже нарушаем слово, данное Аф-Лину. Вот все, что я могу ответить тебе, и молю тебя не спрашивать меня более. Я действительно раз сделал такое признание, и сама Гай была согласна; но не согласились ее родители.
– Родители! Неужто ты думаешь, я поверю, чтобы родители могли препятствовать выбору своих дочерей?
– Могут и часто препятствуют.
– Я не желала бы жить в такой стране, – сказала простодушно Гай, – но я надеюсь, что и ты никогда не вернешься туда.
Я опустил в молчании голову. Гай приподняла ее своей правой рукой и с нежностью посмотрела в мои глаза.
– Останься с нами, – сказала она, – останься, и будь любим.
Не знаю, что бы я отвечал; я трепещу при мысли о той опасности – превращения в пепел, – которая теперь уже, несомненно, грозила мне, когда тень крыльев упала на сверкающую струю фонтана и Зи внезапно спустилась около нас. Она не произнесла ни одного слова, но, схватив меня за руку, увлекла за собою, как мать своего непокорного ребенка, через целый ряд комнат в коридор, откуда на элеваторе мы поднялись в мою комнату. Когда мы вошли в нее, Зи подула в мое лицо, прикоснулась своим жезлом к моей груди, и я погрузился в глубокий сон.
Когда я проснулся несколько часов спустя и услышал пение птиц в соседнем авиарии, мне живо припомнилась сестра Таэ, с ее нежными словами и ласкающим взглядом; и тут, благодаря нашему воспитанию, которое с самого раннего возраста вкореняет в нас идеи честолюбия и мелкого тщеславия, я невольно стал строить самые фантастические, воздушные замки.