— Леди Пад — это сенатор от Набу времен Войны Клонов Падме
Наберрие.
Пиетт только коротко кивает в ответ и продолжает заниматься
своим делом. Но информацию к сведению он принял. Как и прочие
присутствующие. Только отвлекаться на флотско-светские новости им
некогда. На висящем на орбите крейсере вовсю идут монтажные
работы.
Вот прямо сейчас введена в эксплуатацию резервная система
жизнеобеспечения. Мощность генерации кислорода выросла на треть.
Корабль словно впервые вздохнул полной грудью. Серьезно, как живой.
Я чувствую его дыхание, его настроение, его недомогания, словно в
тысячах тонн его металла и пластика есть жизнь и разум. А еще у
супрерразрушителя есть лицо и голос. Лицо и голос Падме Наберрие —
моей матери. Почему-то я не думал о ней слишком много. Во всяком
случае, меньше, чем об отце. А сейчас именно ее образ на корабле
Дарта Вейдера смягчает мой шок от известия о нашем родстве. У нас
уже есть нечто общее, значит, будет и будущее.
— Внимание! На третью палубу прибывает борт лорда Вейдера. Люку
Скайуокеру прибыть к милорду.
Вот так сразу, раньше, чем выслушал доклад командира корабля?
Перевожу вопросительный взгляд на капитана. Пиетт сердито пожимает
плечами в ответ.
— Чего замер? Одна нога здесь — другая там. Милорд два раза не
повторяет.
— Ага!
Уже бегу. Сила! Месяц назад мне б и в голову не пришло мечтать о
том, что посылать меня по азимуту будет командир крупнейшего
корабля галактики. Вершиной мечтаний была учеба в Академии, где
моим главным воинским начальником должен стать командир
курсантского взвода. А тут… Бред, сон, сказка. Хотя, нет. Бредом
были рассказы чокнутого Бена.
Уже выбегая еще раз оборачиваюсь и благодарно улыбаюсь Пиетту.
Тот в мою сторону и не поворачивается, делая вид, что занят делом
настолько, что обращать внимание на дурацкие улыбки глупых
мальчишек ему недосуг. Но я-то чувствую его чуть снисходительную,
но в целом доброжелательную заботу. Мне становится немного стыдно,
и я тянусь к нему с куда более явной благодарностью. Мои эмоции он
чувствует и только отмахивается: «Кончай лизаться, щенок игручий,
тебя твой волкодав уже заждался».
Оттого, что я пытался уничтожить всех этих людей, которые
окружают меня сейчас, временами становится до хатта неудобно. А
ведь Пиетт точно знает: один из нападавших джедаев — это я. Другие,
наверное, тоже если и не знают, то догадываются. Я улучил момент,
чтобы объясниться. Ну, извиниться попробовать, что ли. Только
слушать мои извинения капитан не стал. Отмахнулся: война — дело
житейское.