Федералистская концепция Бакунина претерпела заметную эволюцию: в 1840-х гг. он говорил о славянской федерации, а в 1860-х гг. – об анархизме и антиэтатизме. Федерация в восприятии Бакунина – это объединение свободных и самоуправляющихся общин.
В пореформенную эпоху возник и специфический религиозный федерализм, представленный Вл. С. Соловьевым, политическим идеалом которого было объединение народов в единую семью на основе христианской веры.
Однако все эти проекты были умозрительными, так как не вышли за пределы Российской империи. В Польше и Финляндии они не нашли позитивных откликов, поскольку эти страны стремились к собственному суверенитету, а не к какой-то непонятной федерации. Сами же российские адепты федерализма столкнулись с дилеммой: если они, согласно одному из краеугольных оснований федерализма, поддерживают требования «сепаратистов» в России, то тогда их федерализм нарушает единство российской государственности; если же они выступают против таких требований, то сами нарушают федералистские принципы самоопределения и самоуправления народов. В поздние годы П.Л. Лавров и П.Н. Ткачев стремились разрешить эту проблему. Однако Лавров пытался отрицать связь между нацией и государством, а Ткачев ставил под сомнение значение нации и федерализма.
Последователи «революционного федерализма» – «Земля и воля», «Народная воля», эсеры – не развивали дальше теорию федерализма ни в сфере этноконфессиональных и государственно-правовых принципов федерации народов, ни в сфере ее возможных внутренних границ или возможной структуры. В конце XIX – начале XX в. идеология федерализма привлекла к себе внимание почти всей оппозиции, однако она оставалась пустым лозунгом, своего рода стратегией объединения разных сил, но не стала предметом серьезного и детального обсуждения. Такое обсуждение стало возможным только после Октябрьской революции, в процессе создания Советского Союза, в полемике между И. В. Сталиным и М.А. Рейснером. Хотя федерация Советского Союза еще воплощала собой главные принципы – федерализм народов, областей или общин, – однако ее конечный проект получил совсем другую форму.
Что касается советского федерализма, то это совершенно отдельная проблема, тем более что большевики как последователи Карла Маркса, по сути, не были сторонниками федерализма. По этому поводу Р. Г. Абдулатипов заметил: «Большие надежды возлагались на интернационализм пролетариата, на единство политической основы государства в случае победы в социалистической революции, на монолитность партии и ее организованность. Предполагалось, что в худшем случае Россия ничего не потеряет, кроме Финляндии и Польши, в лучшем случае и в этих странах одновременно с другими произойдет пролетарская революция и трудящиеся не захотят отделяться»