Посылаю Маше стикер с целующимися котиками, получаю такой же в ответ, что означает «мир, дружба, жвачка». Довольная, откладываю телефон и иду на кухню заедать свою минутную депрессию.
И заедать я планирую её своими любимыми сырками, которые вчера вечером только купила. Целую коробку из сорока штук купила. Мне её на неделю или даже на десять дней хватит.
Но… на кухне меня ожидает сюрприз, устроенный старшим братом.
Порой я мечтаю зашить рот этому проглоту!
***
— Матвей! — кричу на весь дом, заметив то, что вновь прощать брату точно не намерена. — Ты опять?! За старое?! Я убью тебя, гад!
Зло пыхча, смотрю в холодильник и вижу пустоту в том месте, где оставила вчера сырки.
— Зайка, что-то случилось? — отзывается папа, протянув руку и достав из открытого мной холодильника соус к мясу.
— Твой сын съел мои сырки. Он решил совершить самоубийство моими руками, — говорю, рыча на проглота-родственника. — Пап, вам с мамой обязательно было этого рожать? — ною папе, закрывая холодильник и садясь к нему за стол. — Не могли потерпеть немного? Меня бы одну родили и хватит! Но нет же! Этого, с незакрывающимся ртом, наперёд меня произвели? И, спрашивается, зачем? Толку-то? Он столько ест, что легче было просто бомжа приютить. Он бы и ел меньше, а ещё в благодарность что-то бы делал по дому.
— Не поверишь, но твой брат меня не спрашивал, когда его «производить» и когда рожать, — поджимает он губы, но ненадолго. После продолжает есть. — Я сам в шоке. Он вечно мои котлеты съедает. Приходится прятать за овощами.
— Надо его наказать, — предлагаю своему собрату по несчастью.
— Надо, — соглашается родитель втайне от мамы, потому что если это услышит она, то вновь начнёт «У него растущий организм. Пусть ест».
Пусть ест! Но не мои же сырки. И папины котлеты. Совесть иметь надо!
— Ты чего кричишь? — Матвей наконец появляется на кухне. — Я занимался, вообще-то, а сейчас уезжаю.
— Ты зачем мои сырки трогал?! — Встаю и опасным шагом надвигаюсь на него с половником.
Бить буду! Мама говорила, чтобы я не применяла к брату ножи, вилки и ложки. Про половник речи не шло!
— Да так, вкусненького захотел, а больше ничего не было, — отзывается он безразлично. И даже половника не пугается. — Вот и взял.
Сорок сырков! Он взял сорок сырков! Ну ладно, может, тридцать девять. Мама вчера в комнату заходила и говорила, что с чаем хочет один съесть.