Моё второе имя, Дерево, дано в честь предка всех деревьев, чья неземная красота так повлияла на маму, что она сделала его частью моего имени. Она вообще хотела сделать имя ещё более звучным и назвать меня своим любимым деревом – Сахарным Клёном, вот только даже для неё Саламанка Дерево Сахарный Клён Хиддл показалось немного слишком.
Мама обычно звала меня Саламанкой, но с тех пор как она покинула нас, так обращалась ко мне только бабушка Хиддл (когда не называла меня цыплёночком). Для большинства же прочих я была просто Сэл, а для нескольких отпетых мальчишек в классе – Саламандра (им кажется, что это ужасно смешно).
Сев в машину, чтобы ехать в Льюистон, штат Айдахо, бабушка Хиддл сказала:
– Саламанка, почему бы тебе не развлечь нас?
– И как ты себе это представляешь?
– Ты же умеешь рассказывать истории? – предложил дедушка. – Порадуй-ка нас небылицей!
У меня в памяти хранилось множество историй, вот только почти все они были рассказаны мне дедушкой. Бабушка предложила рассказать что-нибудь о маме. Нет, только не это. Я едва научилась не думать о ней каждую минуту каждого нового дня.
– Ну что ж, – не сдавался дедушка, – тогда расскажи про друзей! Ты ведь знаешь о них какие-нибудь истории?
В ту же секунду я подумала о Фиби Уинтерботтом. Уж о ней я могла рассказывать сутками напролёт.
– Это будет история про очень странные дела, – предупредила я.
– Ох как здорово! – восхитилась бабушка. – Именно то, что надо!
Вот так мне пришлось отвлечься от молитв деревьям и рассказать им о Фиби Уинтерботтом, её пропавшей матери и психованном незнакомце.
Поскольку впервые я увидела Фиби в тот день, когда мы с папой приехали в Юклид, я должна начать свою историю о Фиби со знакомства с рыжеволосой Маргарет Кадавр, у которой я заодно познакомилась с миссис Партридж, её старушкой-матерью. Маргарет буквально из кожи вон лезла – так старалась мне понравиться.
– Какие чудесные волосы, – заявила она. – Ну разве ты не прелесть?
Я вовсе не собиралась быть прелестью, и особенно в тот день. Я была особенно вредной. Я не согласилась присесть и отдохнуть и упорно не желала смотреть Маргарет в лицо.
– Джон, – громко прошептала Маргарет на пороге, – ты так и не рассказал ей, как мы познакомились?
– Нет, – ответил папа, почему-то смутившись. – Я пытался – но она просто не захотела слушать.