— Если хочешь встретить его на ногах, должен двигаться постепенно, — знает, куда нажимать, — так что первые два дня понемногу. — Окидывает меня взглядом. — Да ты и сам не сможешь больше пяти минут.
— Много болтаешь.
Пытаюсь откинуть простыню, но рука не слушается. Движения медленные, будто под водой нахожусь. К тому моменту, когда смог наконец избавиться от надоедливой ткани, на лбу выступила испарина.
— Ой, — смотрю в сторону окна, где спиной ко мне стоит Аня.
Вспомнил, как назло, момент своего пробуждения и ее болтовню. Взглядом указываю Тохе на выход, он долго смотрит, будто хочет что-то сказать, но, так и не отважившись, уходит. Да я и без его слов знаю, что именно его тревожит. Мой интерес к этой странной девушке. А мне действительно интересно, и с каждой нашей встречей становится все интересней.
— Не обижай ее, — успевает он все-таки шепнуть.
Его упорное желание ее защитить начинает меня раздражать.
— Аня помоги мне, — зову я, как только за Тохой закрывается дверь.
Она оглядывается и тут же отворачивается вновь.
— А куда Тоха делся? — спрашивает тонким голоском.
— Иди сюда и помоги мне, — требую тверже.
— Но ты же раздет?
Как она может одним голосом выдавать возмущение и удивление одновременно?
— И что? Голого человека, что ли, не видела? — Эта ситуация начинает меня забавлять. — Ну так я не жадный, можешь все в деталях рассмотреть.
— Я Тоху позову, он тебе поможет, — упрямится Аня и спиной ко мне двигается к двери.
— Я не буду вставать, — меняю я тактику, — просто укрыться помоги, холодно.
Она тут же оказывается рядом и, натянув на меня простыню, обезоруживает меня тем, что снова кладет свою маленькую ладошку мне на лоб. Все мои мысли в мгновение ока вылетают из головы, и единственное, что остается в этом мире, — это ее обеспокоенный взгляд.
— Ты холодный, — почему-то шепчет Аня, натягивая на меня еще что-то, но при этом руку не отнимает. — Пневмонию можешь подхватить.
Откуда только силы нашел потянуть ее на себя, но она успевает выставить руки, чтобы не упасть.
— Много болтаешь, — говорю, прежде чем наконец губами нахожу ее губы.
Она такая, какой я ее помню: сладкая, как патока, и острая, как жгучий перец. В этот раз Аня не сопротивляется, но и не отвечает, как мне бы хотелось. Потом я пойму, что она опасалась причинить мне боль, но в этот момент для меня существуют только ее губы и юркий язычок.