Я теряю терпение.
— Или мне позвать стражу? Нападение на беззащитную женщину-калеку — позор для вас будет болезненней заслуженных плетей.
Из горла Хорна вырывается едва слышный невнятный хрип.
— Ну! — требую я из последних сил. Невыносимо сидеть вот так, зажатой между Кэсси и варваром, в такой близости к нему.
Сдавшись, Хорн медленно опускает ресницы. Это «да». Я буду так считать. Если он обманет, если попытается вновь напасть, то иметь с ним дело и правда не имеет смысла. Муж всё ещё мне нужен, и кандидатура Хорна идеальна, хотя и не настолько, как мне казалось прежде. То, что сейчас происходит, спорит с восхвалениями его благородства и чести, недавно звучащими в тронном зале.
— Кэсси, отпусти его.
Голем подчиняется мгновенно.
Хорн же не двигается, будто не веря, что свободен. Он всё ещё нависает надо мной. Его щёки, виски, уши, лоб по обеим сторонам головы, только что совершенно белые, стремительно краснеют. Кажется, Кэсси действительно перестарался. А может даже...
— Вам больно? — спрашиваю я.
Хорн медленно распрямляется. В его глазах отражается прежнее ошеломление.
— Почему вы молчите? — требую я ответ. — Позвать целителя? Да говорите же, проклятые боги!
— Всё хорошо.
От сердца отлегает так стремительно, что я обмякаю в кресле. Два хриплых слова отодвигают меня от границ пропасти, в которой клубится виденье, как я снова наношу кому-то увечье.
Магические силы — такая слабость. Я ненавижу их.
Отголосок страха, что они вновь вырвались из-под контроля и навредили человеку, намного неприятней воспоминания о том, как варвар пытался меня поцеловать без разрешения и как нагло себя вёл.
Видеть возможную жертву моей несдержанности больно, и я отворачиваюсь — смотрю в сторону, на шкафы, заполненные книгами и свитками. До чего ж хочется поскорее закончить разговор. Смертельная усталость наваливается на меня.
И тут я слышу откровенно восхищённое:
— Ты приказала голему без слов.
Хорн сидит в кресле в трёх шагах от меня, честно выполняя наше соглашение, и растирает алеющие уши. В его глазах отражается явное изумление, но ни капли страха.
М-да. Если уж попадание в тиски рук голема не смогло научить Хорна вежливости, то и мне не стоит тратить на это время.
— Тебя это удивляет? — отвечаю я.
Выкать ему, когда он обращается ко мне на ты, точно не стоит. Учитель этикета поспорил бы со мной, но мы не на уроке. Это жизнь, и я не с прилизанным придворным говорю, а с человеком куда как проще и искренней. На последнее я вправе лишь надеяться, но почему-то верю Хорну.