Сенька вопросов больше не задавал, хотя,
кажется, понимал всё. Просто весной хмуро сказал ей: «Лучше бы ты с
ним развелась, чем так мучиться». И она молча кивнула и прижала к
себе встрепанную Сенькину голову. Да, пора. Пусть Марк живет так,
как ему нравится. Она ему не нужна. С этим решением она и поехала
сюда, к морю. Перевести дыхание, прийти в себя. И совсем не
собиралась что-то рассказывать друзьям. А теперь сидит и зачем-то
выкладывает всё Митьке. Зачем? Ах да, расписка… Выходит, Марк взял
в долг у Вершинина деньги ещё тогда, во время своей первой поездки.
Так куда он ездил?
— Митя, ты знаешь, где живет… жил
Сашка?
— Кажется, где-то неподалеку, в Краснодаре,
что ли.
— В Краснодаре?!
От их города до Краснодара было около
тысячи километров. Как Марка занесло в такую даль? Или это Сашка
приезжал к ним? Да какая, в сущности, разница. Марк уже тогда врал,
не заработал он на машину и новые дорогие шмотки, а заложил их
жилище, их единственное настоящее богатство, заработанное трудом и
потом.
— Женя, — поднял голову Палий, до этого
сидевший ссутулившись и уперевшись локтями в колени, — а как Марк
мог заложить вашу квартиру, ведь не он один её хозяин?
— В том-то и дело, — вздохнула она. —
Собственность оформлена на него. А мы с Сенькой только прописаны… —
Тут она рукой зажала себе рот и замолчала.
Палий понял её внезапный испуг и в темноте
нашарил холодные пальцы, стиснул, встряхнул. Она молчала, потерянно
и послушно оставив ему свою ладонь, постепенно выбираясь из страха
и растерянности.
— Теперь скажи, откуда майор взял эту
расписку? В Сашкиных вещах нашел?
— Да, он так сказал. И спросил, видела ли я
раньше эту бумагу. Я не видела, правда, Митя.
— Я знаю, он ведь не в кармане её таскал…
раз сухая осталась…
— Да, она явно не побывала в воде, не
намокала, — её передёрнуло.
— А раз сухая, то он тебе её не мог
показать, так ведь? Ты же не заходила в его комнату?
— Не заходила, и расписку не видела. Хотя
он мне намекнул.
— Кто?
— Да Сашка… Когда я его встретила в аллее,
он пообещал завтра поговорить со мной. О Марке. Я не поняла, но тон
у него был гадкий. А Караваев не верит, что я вообще о долге не
знала, муж ведь… Как можно было не знать?