«Не смотри на него!» – приказала себе и тут же отвела взгляд, улыбаясь уже другим.
– … а потом не найдут никогда-никогда…
Номер подходил к финалу, и улыбаться стало куда легче.
Овации и подбадривающий свист зрителей пробудил во мне уверенность в своей красоте.
Было приятно, что мой костюм вызывает такой дикий восторг у студентов и преподавателей.
Я уже расслабилась, готовясь простоять два часа на подиуме, как ректор подошёл ко мне:
– Благодарим Анечку и её очаровательных Снегурочек за такое превосходное открытие вечера! Объявляю дискотеку открытой! Еда и напитки по правую сторону, танцпол, по левую. Но вы и так заметили, поэтому я перестаю брюзжать. Хорошего всем настроения!
Роман Григорьевич хлопнул в ладоши, сильно походя сейчас на известного всем любителям фэнтези Дамблдора.
Свет погас на секунду, а потом вспыхнули гирлянды, и светодиоды. Диско шары заискрились разноцветными огнями.
Грянула тусовочная музыка, и народ загудел, разбегаясь в разные стороны, в виду своих приоритетов.
Я потеряла из вида Волкова. Это почему-то вызвало настороженность.
«Выпускать из поля зрения таких, как этот избалованный мажор, опасно!» – Я быстро нашла оправдание своим чувствам.
Моей руки кто-то коснулся.
Не воскликнула чудом.
Рядом обнаружился преподаватель высшей математики.
«Опять нюхать меня пришёл?»
– Егор Владимирович?
– Потанцуешь со мной, Ёлочка?
Симпатичный брюнет мне улыбнулся. В первый раз на моей памяти! Обычно ходил молчаливой букой, жутко раздражая демонстративным снобизмом.
– Ёлки не танцуют, – попыталась отнекаться, поставив руки на талию, чтобы меня за них не хватали. – Тем более музыка слишком быстрая, а толпа – слишком плотная.
– Так я на будущее спрашиваю. – Егор наклонил голову вбок, разглядывая меня, как неведомую зверушку.
«Пипец он странный! И весь сегодняшний день вместе с ним!»
Я думала, этот бал запомнится мне надолго из-за наряда, который избранная Ёлочка будет носить, ведь именно я его сделала! А сейчас всё, что я хотела, это побыстрее оказаться дома!
– Ёлки не танцуют, – упрямо повторила, стараясь говорить громко и уверенно из-за децибелов орущих музыкальных колонок.
– Я подойду позже, – нагло усмехнулся математик, фигурой больше напоминающий физруков, а не профессоров математических наук. – Первый медляк мой.
Давясь от возмущения, моргнула, провожая широкую спину Богданова. Остальные порывы были погребены в глубины моего подсознания. Я же девочка воспитанная. Шипеть и царапаться – не моё, даже когда сильно хочется!