Пора заканчивать мои тренировки дедуктивного метода.
Я развернулся к нему и громко спросил:
– У тебя какие-то проблемы? Хочешь поговорить, э-ммм, «Любитель картошки фри»?
Толстяк хитро улыбнулся не опуская ядовитых глаз.
– Я смотрю, ты у нас тоже с коготками – он перевёл гнусные глаза вправо, посмотрев на равнодушную девчонку, а затем влево, на скучавшего соседа по парте – Ну у тебя хотя бы, в отличии от брата, кроме издевательств и тёлок что-то осталось в голове.
Может быть жирное создание и право. Резкие реплики и умение царапать в ответ больнее, чем укусили тебя, передавалось в моей семье на генетическом уровне.
Скучавший класс обратил на нас всё внимание. На замену выслушиванию скучной лекции пришла интригующая перепалка с новеньким.
– Подтяни футболку, у тебя пуздро вывалилось на колени – деловито бросил я опустив взгляд на жирный живот, из-за которого потная футболка казалась к тому же уродливой.
После моей реплики весь класс начал смеяться. Толстяк, натянув футболку ниже покраснел, может быть от стыда.
Послышался шёпот Макса. Он обратился к своей девушке, отстранённо снимающей снап с заезженной радугой, вылетающей изо рта:
– Я думаю, он прекрасно впишется в нашу компанию.
– Максик, у меня неделя снапов – она не отвела взгляда от фронтальной камеры – Не отвлекай.
Вторым уроком была история, проходящая в мрачном и длинном как тонкая кишка кабинете.
Парты в тесном классе длинные. На одной умещались четыре человека. В комнате царил форменный беспорядок: куча скомканной бумаги и небрежно сложенных в стопки тетрадей укрывали всю заднюю парту. Бланки с тестами, лежащие на учительском столе, полностью исписаны. Присмотревшись, я увидел тему: «Французкая Революция». Сниз немного литературных вопросов по «Отверженным» и «Собору Парижской Богоматери» Гюго. Х-м-м, кажется, это произведение занесло сюда из другой эпохи.
Все парты заняты громко болтающими новыми одноклассниками. Даже ко второй паре они не смогли привыкнуть к новому лицу, пялясь на меня вплотную. Один из них, свесив ноги с парты, рассказывал другому свежую сплетню о моей персоне. Даже и не став её слушать я прошёл дальше в поисках свободного места.
Не занятый стул стоял лишь около третьей парты с тем пухлым парнем. Он вспотел и залился красным цветом, как спелый томат, ещё больше. Посмотрев по сторонам, я с тоской осознал, что это единственный выход. Пришлось сесть с ним пытаясь не обращать внимание на медленно стекавшие с подбородка омерзительные капли.