– Миллиарды?
– Не в цифре дело. В том, на кой ляд богу такое количество одинаковых бестолковых душ, которые всю жизнь заботились только о собственном благополучии? Что ему с ними делать?
Алька задумался.
– Я не знаю. Я не священник, и даже не философ. Они бы тебе, наверное, ответили.
– Вот-вот! Вот цена твоих знаний. И не только твоих. Зато люди из-за своих суеверий впадают в транс при одном только виде дьявола. Ну, почти все, – тут он подмигнул Альке.
– Кстати! Ведь Стикс и дьявол – это термины из совершенно разных эпох и религий? Народ, веривший в существование Стикса, поклонялся многим разным богам на Великой горе, а дьявола и сатаны не знал!
– Тааак, – весело подзадорил Азраил. – И о чем это нам говорит?
– Что ты не можешь происходить из Стикса!
– А вот фигушки! Нам это говорит о том, что упомянутый тобой народ был крайне ограничен в знаниях. Либо они понятия не имели о сути Стикса, либо никогда не сталкивались с такими, как мы. Впрочем, это не удивительно, мы редко выходим на свет. В вашем климате дьяволы чувствуют себя некомфортно. А сатана, так тот вообще не любит показываться кому-нибудь на глаза.
Азраил сладко потянулся и зевнул, продемонстрировав ужасающего вида оскал. Но Алька на сегодня выбрал полный лимит страха. Усталость чувствовал такую, что бояться в кредит тоже не стал, поленился.
– Если хочешь знать, во всех последующих мифологиях и религиях Стикс присутствует. Под разными названиями, в разных формах, но его можно найти везде. И это естественно, учитывая, что такое Стикс.
– Да? А что он такое?
Азраил хмыкнул, наклонился и дунул в костёр. Булыжники оплавились и стали светить ярче.
– Не могу объяснить. Там надо побывать, чтобы понять.
– Ну хоть попробуй!
– Ладно, – неожиданно легко согласился дьявол. – Какой в твоем мире главный религиозный символ?
Алька задумался, напряг память.
– Кажется, круг, символ идеала. Разделенный по центру чертой на две равные половины, символ мужского и женского.
– Ага, вот. Считай, что Стикс – это черта, которая легла на всю эту религию. Река слёз, юдоль отчаяния. Пространство без места и время без меры, последнее пристанище обречённых. Так понятнее?
– Тот свет? Загробный мир?
– Нууу, нет. Не вполне. В какой-то степени, но не в том смысле, в каком ты понимаешь эти слова.
– Обалдеть, объяснил. Спасибо. Как бы мне теперь забыть, что ты сказал?