Мужчина сузил миндалевидные глаза. Недоверие так и сквозило от всей его фигуры. По виду, он не верил объяснению.
— Если ты не меня искала, кого именно ты звала? Куда смотрела? Что открывала?
Он все еще загораживал мне проход.
— Никого я не вызывала! — возмутилась. — Просто забавлялась! Дай в туалет пройти!
Проявляя упорство, гость двинулся в ту же сторону, так что я едва не ткнулась носом в некстати широкую мужскую грудь. Просочиться сквозь него возможным не представлялось.
— Кого ты вызывала, когда забавлялась? — он повторил вопрос, добавив в голос камней и металла.
Негодующе уставилась на него. «Возвышается тут... длинноволосый дикарь!»
— Не-важ-но, — уже строго отчеканила. — Про-пус-ти.
— Ты хочешь, чтобы я тебе все говорил, а сама говоришь не все. Что ты скрываешь? Или ты говоришь неправду? Как вчера той женщине. А на самом деле у тебя свои замыслы, — чайные глаза вдруг зажглись оранжевыми огоньками и он шагнул на меня, вынуждая отступить к стене. — Говори, кого ты хотела вызвать, Свейта. Или это я для чего-то нужен тебе? Может это ты заставила меня забыть?
Пришелец впервые повел себя так настойчиво и по виду совершенно не шутил, даже более чем «не шутил» — подозрительно осматривал меня, шевеля крыльями носа, словно вбирая запах. Сейчас он вел себя уже не как щеночек, а как взрослый недоверчивый доберман, который готов обнажить зубы и огрызнуться.
— Отвечай мне, — его губы скривились.
Припертая к стенке, я поежилась, ощущая как от пришельца потянуло холодком, и поняла, что придется признаться.
— Отвечаю! В ночь с шестого на седьмое января женщины гадают. На суженого. Есть поверье, что его можно увидеть в зеркале. Не вызвать, а увидеть. Вот чем я занималась, — процедила я, прямо глядя в лицо мужчине. — Я вовсе не вызывала тебя и уж точно не имею отношения к твоей памяти. Если не веришь про гадание, можешь посмотреть в интернете. Там все написано подробно.
— Кто такой суженый? — он недоверчиво повел своим выдающимся носом.
— Жених! — уже в сердцах бросила я и оттолкнула гостя, вышагивая из получившейся ловушки.
— Ты так ищешь жениха? — недоуменно спросил он вслед, уже не удерживая.
— Никого я не ищу! Не ходи за мной! — я уже не на шутку рассердилась, запираясь в туалете.
«Зараза длинноносая. Чингачгук длинношерстный. Решил тут допросы устраивать! Возомнил из себя вождя! Приютила на свою голову!» — я выместила все возмущение на туалетной бумаге и кнопке слива. Ещё и стыд от собственного признания прятался за гневом, но не пропадал. Конечно, стыдно... Я Маринке-то стыдилась признаться, а ему — тем более.