«Это что... Он хочет мне вернуть долг? Так сказать, натурой?»
— А что, ты уже помнишь, как обращаться с женщинами? — не удержалась от нервного смешка.
— Да. Я хорошо знаю, как покрывать, — серьезно кивнул. — Пока ехал, чувствовал тебя и понял, что представляю много способов. Я покрыл множество женщин, умею дать удовольствие, умею заставить кричать от восторга. Можешь быть уверена.
«Многообещающе...»
На время потеряв дар речи, я застыла, переваривая прямое предложение. Я не рассердилась, только оторопела, осознавая, что мой пришелец просто не в курсе действующих у нас норм и правил приличия.
«Он же индеец, дитя природы, все такое...»
Приняв мою реакцию за что-то иное, Покахонтас придвинулся вплотную так близко, что наши куртки скрипнули, коснувшись друг друга замками.
— Знай. Я тот, кто ведает тайнами, я владыка священной земли, хозяин запада, бессмертный бог, сын Осириса. Волк для заблудших овец, пастух для стада, страж границы и судья богов. Я — Инпу. Теперь люди называют меня Анубисом.
Совершенно серьезно произнеся все это, Покахонтас замолчал, оценивая произведенный эффект. Эффект был. Атмосфера спального района к божественным откровениям не особенно располагала. Говорить о том, что ты бог, хорошо одновременно с наглядной демонстрацией силы. Если бы мы стояли около египетских пирамид, и, Покахонтас сказал бы это, поблескивая обнаженными мускулами в момент, когда на небо надвигается песчаная буря, я могла бы чуточку поверить. Но речи «о владыке священной земли», произнесенные пришельцем, который одет в старую папину куртку, у подъезда мирной старой панельки с заваленными грязным снегом сугробами звучали как минимум сомнительно. Откровения того же Никиты, который почувствовал неведомое в деревеньке Окунево, и то казались правдоподобнее.
«Анубис... Не тот ли, что с головой собаки?»
Окончательно впечатлившись, я тихонько отступила, осознавая, что мой индеец (или уже египтянин) вспомнил что-то не то и ещё рано радоваться.
А может он и вовсе не в себе?
По какой из причин мне так везет на таких странных личностей? В чем, где я согрешила, что они тянутся ко мне как мухи на мед?
Пристально глядя на меня, пришелец добавил, будто сказанного было мало:
— Я благодарен тебе, Свейта. Готов оказать тебе высшую честь: подарить свое семя, вознести к небу.