Возле лежачей статуи Будды в Ват Ко Сирее скопилось немало
фотографий погибших. Цветные и чёрно-белые, в цветках и высохших
полосах скорбных слез, они словно смотрели на медитирующего
вечерами Тая сквозь опущенные веки. Это было ещё одной причиной,
почему он не мог сидеть без движения хотя бы час.
Эти вечерние часы в медитации вместо привычного семейного
просмотра телевизора казались необычными. Мальчик никак не мог к
ним привыкнуть, погружаясь скорее в тоску по былым временам, чем
становясь ближе на пути к просветлению, которого так жаждали
монахи.
Если они разбирали в мыслях весь свой день и делали работу над
ошибками, то он скорее жил в прошлом, вспоминая светлые деньки.
Отрывок за отрывком, память подкидывала семейные ужины, поездки в
лес, рыбалку у реки с отцом и новогодние ёлки в детском саду, школе
и, конечно же, дома. Он даже помнил сверток, который принесли
родители с роддома, вручая ему сестренку.
– Вот так подарочек был, – усмехнулся малец, всё ближе
приближаясь к морю.
Подул бриз, гуляя под лёгкой тайской майкой из хлопка. С
изображением слона на груди, она была бережно вручную отстирана
сначала от кетчупа, потом от песка и грязи, затем от пота. Тай
стирал её каждый вечер, чтобы с утра вновь оказаться в привычной
вещи, что хоть как-то напоминала о прошлом.
Дороже вещи у него не было. Ведь майку подарил отец, приглядев в
супермаркете у отеля. Вместе с хлопковыми шортами, кепкой и лёгкими
сандалиями или тапочками на замену, это был весь наряд мальчика
последних дней. Наставник не решался облачить его в монашеский
оранжевый балахон. Детям он ни к чему. Проще одеть ребёнка в
национальный костюм. В просторных, лёгких рубашках и штанах удобно
тренироваться. Но всему свое время. Траур – не время для
посвящения. А он обещал продлиться три месяца, а не девять
дней.
Тай повёл головой, отодвигая лишние мысли. Ночь без сна
выкидывала сознание в пограничное состояние. Ветер повсюду носил
обрывки непонятных фраз и жалобных стонов.
Он понимал, что сущности вокруг него мучились и пытались выйти с
ним на контакт. Но понять бы хоть слово!
Он лишь видел вокруг себя зыбкие фигуры, расплывчатые образы. И
по мере приближения к морю, их количество неуклонно росло. Рос и
гул, создаваемый ни живыми, ни мёртвыми, но просто
существующими.