В сопровождении гвардейцев Далай Тисейн и Тай вошли под пологи
шатра. За небольшим столом в мягком кресле сидел пожилой правитель
королевства в больших очках. Не солнцезащитных, но для зрения.
Тай и прежде видел портреты Пхумипона Адульядета, но все они
были в роскошных золотых мундирах и на них он выглядел гораздо
моложе. Сейчас же перед ним сидел пожилой, поджарый мужчина в
простой белой рубашке. На голове его была небольшая шляпа для
защиты от солнца. В руках он вертел бинокль. Откинутая ткань-окно в
шатре позволяла смотреть на море свободно прямо с точки обзора. А
его можно было увидеть только в бинокль в этой точке, но только
если точно знать куда смотреть.
Тай разочаровался, когда не увидел рядом с правителем ни одного
животного. Он был «чист», как монахи. Под шатер проник лишь толстый
орангутанг младших офицеров. Сев у окна, он принялся чесать живот и
с ленивым видом слушать разговор.
Далай Тисейн первым поприветствовал короля и припал на колени.
Тай сложил руки в знаке «вай», и неожиданно для себя ляпнул:
– Саватди кхаб, – лишь после этого он вспомнил, что он немой.
Потому припал на колени и склонил голову.
Король помахал рукой насторожившейся охране, затем покачал
головой:
– А вот это уже интересно, – ответил король, переглянувшись с
помощником, который уже рассказал ему свою версию истории с
задержанными. – Всё королевство в печали, а я встречают монаха,
который лжет?
– Простите Далай Тисейна, ваше величество, – поднял голову Тай.
– Он сказал, что я болен, чтобы защитить меня. Наставник Ват Ко
Сирей хороший человек и не хотел ничего дурного. Но у нас дело,
которое не терпит отлагательств.
– Твой тайский язык поразительно хорош. Совсем без акцента. Ты
как будто вырос в королевстве, – удивился король. – Поднимайтесь с
колен. Я так устал от церемониала и бесконечных соболезнований.
Просто присаживайтесь и расскажите вашу историю… Как тебя зовут,
мальчик?
– Тай, – коротко отозвался Славик.
В глазах его застыли слезы. Он вдруг увидел тонкие тела короля.
Они были совсем слабы. Король был относительно здоров, но годы
брали своё. Его словно иссушила сама долгая жизнь.
Над этим человеком не было проклятий или сглазов. Поля были
ровными. А тонкими они были лишь потому, что подходил его срок
скинуть лишние одежды физического воплощения и перейти на другой
уровень бытия.