(Лк. 21, 24). На основании этого единственного стиха многие считают возможным датировать Евангелие от Луки 70-ми или 80-ми годами. Но в том-то и дело, что в следующих строках Лука приводит те же слова, что мы читаем у Матфея и Марка: так, и когда вы увидите то сбывающимся, знайте, что близко Царствие Божие. Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все это будет. Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут (Лк. 21, 31–33). Здесь не выделено в особое предшествующее событие опустошение Иерусалима и его пленение язычниками на некое неопределенно долгое время. Гораздо логичнее предположить, что Лука воспроизводит слова Иисуса, как они запомнились кому-то другому из апостолов, непосредственных слушателей той беседы. А под временами язычников вполне логично понимать те самые времена, когда живет и говорит Иисус. В этот самый момент, собственно говоря, когда Он беседует, Святая земля попирается ногами римлян, что все евреи воспринимают, как национальную трагедию. И любой из них согласился бы именно это время (считая от начала Вавилонского плена) назвать для Иерусалима временами язычников. А вовсе не какие-то предполагаемые времена от предполагаемого разрушения Святого Града до всеобщей кончины мира. Именно катастрофа Иерусалима и должна знаменовать окончание времен язычников, а равно и кончину мира. И не ждите, – как бы предупреждает здесь Христос, будто Иерусалим еще будет переживать в своей истории времена святой свободы для Господа. Нет, он будет попираем язычниками, пока не окончатся их времена. – Так вполне оправданно можно понимать указанный текст Луки.
Подчеркнем снова, что апостолы и все ранние христиане ждали увидеть возвращение Господа во славе при своей жизни. Во всяком случае – при жизни одного поколения. Обещание Иисуса: не прейдет род сей, собственно, и поторапливало их выполнить Его поручение: предупредить весь белый свет о приближающемся дне Господнем. Это будет день суда, отрадный для угнетенных и неправедно страждущих, но страшный для угнетающих. Не только тема воскресения Иисуса и нашего оправдания в нем, но и тема приближающегося дня Господня была важнейшей составляющей апостольского благовестия, начиная с первых проповедей Петра в Иерусалиме. Это теперь мы рассказываем о Христе и Евангелии, показывая только пряник, а во времена апостолов кнут уже висел на стене, и они не забывали иногда указать и на него. Ведь идея суда – давнишняя библейская идея, и почему-то всегда образы пророков страшны в космическом масштабе. Слушатели апостолов знали про этот Божий бич и хорошо понимали их речь.