— Изменилось. Ты подала на развод, — прозвучал голос Романовского мягко, словно он разговаривал с ребёнком, но давая понять, что его авторитет непререкаем.
— Как и обещала, — возразила Аврора. — Я не претендую ни на какое имущество, делить нам нечего — всё остаётся тебе. Детей у нас нет, значит, с этим тоже не будет проблем. Мне даже не нужны твои подпись и согласие, если ты вдруг возражаешь. Через месяц по закону нас всё равно разведут.
— Ты считаешь это выход? — голос Романовского обрёл усталость.
Следующей его фразой наверняка будет «Аврош, не глупи!» и дальше всё то, что она уже слышала: не надо устраивать трагедию, остынь, подумай и прочее бла-бла-бла, что жизнь — штука сложная, люди — существа слабые, склонные потакать своим прихотям, не нужно принимать всё на свой счёт, потому что ни одна другая женщина никогда не будет для него значить столько, сколько жена.
— Я считаю единственный, — ответила Аврора твёрдо. — Я не могу и не хочу жить с человеком, который… — не подобрав нужных слов, а скорее не желая произносит вслух «который мне изменяет», Аврора оглянулась. Людей вокруг не наблюдалось, только в туалет мимо неё прошла женщина с ребёнком и вернулся Демьян. Желания говорить с мужем это не добавляло. — Я слишком устала, чтобы обсуждать это снова, к тому же в аэропорту, в дороге, во всеуслышание. Всё, пока!
Он крикнул: «Аврора!», но она всё равно отключилась.
Едва переставляя ноги, дошла до скамьи. Перфорированный металл сиденья скрипнул. Голова бессильно откинулась на спинку. Край упёрся в затылок. Аврора закрыла глаза.
Ещё пять минут назад, казалось, она неплохо держится для женщины, потерявшей всё: работу, репутацию, любовь всей жизни. Но стоило снова услышать голос мужа, и её оставили последние силы.
Губы задрожали. Аврора закрыла руками лицо, нагнулась к коленям и заплакала.
Десять лет. Она была замужем десять лет. Она не представляла, как жить без него. Как вообще теперь жить без его рук, мягкого ободряющего голоса, морщинок в уголках тёплых глаз, улыбки, то озорной, то ироничной, то ласковой, то соблазнительной. Как всё это оставить в прошлом и идти дальше? Куда? С чем?
Мужская рука погладила её по спине, а потом подтянула к себе, обняла.
Наверное, она потеряла последние остатки гордости и благоразумия, находилась на краю полного отчаяния, если приняла эти чужие мужские объятия. Приняла как благодать, бегство, спасение. Как жертва кораблекрушения Аврора припала к чужой широкой груди и вдруг поймала себя на крамольной мысли, что хочет остаться здесь.