Примите мой душевный привет
С. Рахманинов
ГЦММК, ф. 132, № 2518 (Рахманинов 2, с. 322–323).
Э. К. Метнер – С. В. Рахманинову.
12 февраля 1932 г. (Montmorency)
Дорогой Сергей Васильевич,
письмо Ваше от 23/1 переслали мне сюда из Цюриха. Очень рад и польщен, что книга Вольфинга Вам доставила большое удовольствие. Мне бы хотелось ответить на Ваше письмо более подробно, но в данное время я не могу удосужиться и сосредоточиться для такого отклика. Я сделаю это по возвращении в Цюрих. <…>
Э. Метнер
БК США, ML, 30. 55 (Рахманинов 2, с. 536).
Э. К. Метнер – С. В. Рахманинову.
30 апреля 1932 г. (Цюрих)
Дорогой Сергей Васильевич,
<…> многое в книге я бы исправил теперь, выпустил, заменил или дополнил; вполне облечься в доспехи Вольфинга я более уже не в состоянии[63]: музыкально я беспомощнее теперь, нежели 20 лет тому назад, а философски я давно уже витаю (хотя и не продуктивно) в других областях. Да и вообще я как-то никчемно надорвался и ослаб… Это не хныканье, а просто факт самосознания, а всякое познание, даже печальное, содержит и радостный момент. Коля же вырос за эти двадцать лет и, конечно, давно перерос и Вольфинга… <…> Перехожу ко второму, изумившему Вас при чтении «Мод<ернизма> и муз<ыки>» <… >: «Вкусы Н<иколая> К<арловича> за этот срок, что книга появилась, ни капли не изменились». Я не в состоянии проверить, так сказать, до последней «капли» правильность этого утверждения, потому что не могу сразу обозреть и сопоставить всего материала и книги и теперешних воззрений Коли. Вам, пожалуй, это виднее, нежели сейчас мне! Но дело ведь не в том. «Вкусы», конечно, не могут не колебаться. Так, Коля <…> некоторой талантливости не отрицает более (в отличие от «эпохи» Вольфинга) ни в Р. Штраусе, ни в М. Регере, ни в Гуго Вольфе, продолжая отвергать их в целом по-прежнему <…> Вольфинга больше нет! Теперь, если хочет и может, пусть говорит Н<иколай> М<етнер> от себя лично и во всеуслышание, как говорили некогда Шуман и Вагнер, взявшись за перо. Давно пора услышать Колину отповедь! Если же все-таки назрела бы потребность и в переиздании «Мод<ернизма> и муз<ыки>», то <…> Безусловно, был бы я против простой перепечатки всей книги без изменения <…>
Еще два слова о Коле. Он знает о Вашем письме, о моем кратком ответе на него и о том, что я пишу Вам теперь большой ответ. При встрече с ним не говорите ему, однако, что я писал Вам много о нем. Он всполошится, так как не любит, если я распространяюсь о нем с кем бы то ни было, даже с Вами, – а что Вы для него – это Вы знаете, хотя м<ожет> б<ыть>, и не совсем, так как он о Вас говорит со мною несравненно восторженнее, нежели, когда говорит прямо с Вами. Коля всегда опасается, как бы мой собеседник не получил впечатление, будто я пою хвалу своему брату. Поэтому я неукоснительно молчу о нем и в Цюрихе все эти годы. Шлю Наталии Александровне и Вам сердечный привет.