Единство и простота не есть данность, а предмет созерцания. Движение к единству и простоте есть свободное движение духа человеческого по линии наибольшего сопротивления.
Множество и разнообразие суть данность. Они существуют сами по себе помимо нашей воли. Мы сами суть единицы множества и разнообразия. И потому, если мы поддаемся тяготению к ним, то мы движимы уже не духом, а инерцией. Мы собственной своей тяжестью, по линии наименьшего сопротивления, падаем в них, как их составная единица, и продвигаемся в хаос, который как будто тоже является единством и простотой, но на самом деле ничего общего не имеет ни с искусством ни с духом вообще. В хаосе единство равно однообразию, а простота непроглядной тьме без образа.
Созерцание и действие, покой и движение, простота и сложность
Действие, которому не предшествовало созерцание, есть самая очевидная бессмыслица и беззаконность в искусстве. Это даже не проявление индивидуальности, а изолировавшийся волевой инстинкт, то есть произвол.
Покой-созерцание воспринимает тему; движение-действие ее разрабатывает. Каждому ясно, что никакое художественное творчество не может начаться с разработки темы, которая сама еще не явилась.
Простота и сложность рассматриваются большинством в роде как бы добра и зла. Причем «добрые» любят только одну простоту, а «злые» только одну сложность.
На самом деле, в каждом искусстве простота и сложность являются тем же, что и в музыке консонанс и диссонанс.
Сложность, разрешающаяся в простоту, равно как и простота, заключающая в себе потенцию сложности – добро. Злом же является самодовлеющая, не тяготеющая к простоте сложность, равно как и такая ложная простота, которая исключает главную проблему не только искусства, но и всей человеческой жизни, то есть проблему согласования.
Все сказанное сводится к следующему:
1). Абсолютное единство или простота даются нам только в созерцании.
2). Чем любовнее созерцание, тем более отражается созерцаемое в действии.
3). Простота и единство художественных элементов, смыслов определяется степенью их тяготения к простоте и единству
4). Сложность и разнообразие множества элементов, тяготеющих к простоте и единству, направляют и наше созерцание к этому центру
5). Созерцание сложности множества, нарушившего свое законное тяготение, переходит в