Вот и
открылась причина, по которой Лесовская не объявилась в Туле. Её
письмо датировалось началом апреля.
Если так
дальше пойдёт, то подполковника Головко, скоро станут считать
интернациональным отцом, усмехнулся я своим мыслям. Италия,
Германия, Крым и неизвестная страна, возможные места обитания моих
отпрысков. Не много ли Степан Иванович? Не забывай, княжна
Бакуринская, тебя от клятвы не освобождала, да ты, похоже, и сам
не намерен отказываться.
Потом все
завертелось и закружилось. Я неделями пропадал в полевых лагерях
полка, тренировал и проверял. Офицеры поначалу взвыли, расслабились
за период моего отсутствия, а потом ничего втянулись. Солдаты со
временем тоже радовали отменной выучкой. Багратион подверг мой полк
тщательной проверке. Посетил расположение с большой группой
генералов. Я не подвёл своего командира, показал своих егерей во
всей красе. Получил отменные отзывы. Как следствие, вынужден был
мотаться по другим полкам, передавать передовой опыт управления
войсками. Иногда уставал так, что засыпал в кровати, не
раздеваясь.
Багратион
каким-то образом возобновил финансирование производство мин. Каждый
день во временный арсенал, устроенный в двадцати вёрстах от
Санкт-Петербурга, отгружали по десять-пятнадцать ящиков. Контроль
за всем производством, я с согласия Багратиона, возложил на
сослуживца по Итальянскому походу, поручика в отставке – Истомина
Апполинария. Я случайно его встретил на улице столицы. В
одном из сражений, ему картечь раздробила левую руку по локоть.
Жизнь лекари ему спасли. А как жить калекой Истомин не научился,
ударился в пьянство. Пристроил его к делу, выбил неплохое денежное
содержание, и не пожалел. Дотошная личность, требователен и честен.
За сохранность боеприпасов я не переживал, все делалось в
соответствии с «Наставлением по хранению боеприпасов», написанным
мной.
Время летело
незаметно. Года я считал по празднованию дней рождения своей Софии,
совпавших с днём ракетных войск и артиллерии из моего времени – 19
ноября. К этому дню, я отправлял какую-то драгоценность: серьги,
цепочку или брошь. Каждое письмо Софии было приятно читать. Девочка
постепенно взрослела. Появились в её повествованиях романтические
нотки, видно начиталась уже любовных романов. Я, тоже пытался
наполнить свои письма теплотой и уважением к девчонке, а вообще-то
надо говорить – девушке. В ноябре сего года исполнится ей
пятнадцать. Боже! Как давно я её видел! Надо будет
обязательно отпроситься у Багратиона, и навестить Софию.