— Знаешь сколько она стоит? — мне с умным лицом протягивает.
— Мне неинтересно… Вы меня слушаете?
Беру вещицу из его рук лишь для того, чтобы в сторону отставить, поставив на столик.
— Двести штук.
— Бред какой-то.
— Разве не об этом девочки мечтают?
— Послушайте, у меня много работы, я вам, кажется, ясно дала понять, чтобы вы придерживались установленных мною границ. Я не завожу романы с коллегами или пациентами!
— Это легко можно исправить.
— Ложитесь на кровать, мне нужно осмотреть рану.
Собираюсь взять необходимые материалы, отвлекаясь, но внезапно Вяземский хватает меня за локоть, дёргая обратно к себе резко и с напором, яростно гаркает:
— Все эти подарки твои, слышишь?! Ты всё равно пойдёшь со мной на свидание! А если нет — я тебя понесу.
***
Понесёт? Как мешок что ли на плечо взвалит?
Он намного хуже, чем я его считала. Высокомерие из него так и прёт, а самомнение вообще вышло куда-то за грань космоса.
Сумочкой хотел меня купить! Только посмотрите на него?
Сейчас как возьму, как всандалю клизму пятилитровую! Посмотрим, как он у меня забегает, Дон Жуан недоделанный, свидания ему сию же секунду подавай!
— Немедленно отпустите мою руку, мне больно!
Он и правда сжал запястье слишком сильно, отчего кисть онемела. Только эти слова притормозили наглеца и он ослабил хватку, благодаря чему я получила долгожданную свободу.
Его глаза уже вовсю полыхали, губы обнажили хищный оскал, а мышцы всего тела увеличились, окаменели, превратились в гранит. Зрелище было и пугающим, и… впечатляющим.
Я увидела Вяземского в гневе. Ледяная дрожь хлынула по спине, заставляя шаг за шагом отступить на безопасное расстояние. Я будто стояла напротив дикого зверя, загнанная в ловушку, и обречённо понимала, что сейчас он меня разорвёт.
Прав был Стрельников, когда посылал мне мрачные предупреждения о нём, называя его имя с уважением и опаской. Но в глубине души я отчего-то точно знала, Илья меня не тронет…
Он разжал кулаки и размеренно выдохнул. Закрыл глаза. Когда открыл, спустя две секунды, вернулся в своё прежнее состояние. Дьявольский огонь на дне обсидиановой радужки потух.
Что это была за странная, пугающая вспышка?
— Я тут вспомнила, меня в ординаторскую срочно вызвали.
— Варь…
В области груди ёкнуло от того, с какой, теперь уже мягкостью, он назвал моё имя.