Я влетаю в палату и цепенею.
Вяземский лежит на кровати и дёргается в конвульсиях…
***
— Эй, Илья! Эй!
Даже прозреваю от той лютой картины, что сейчас вижу. Мужчину колошматит не по-детски.
Подбегаю к нему, чтобы подключить приборы! А может надо сделать укол?! У меня начинается паника. Суечусь возле кровати, не попаду за что хвататься. Я же одна! Я совершенно одна сегодня в отделении! Что делать?!!
— Ма-ма… — в кошмарном стоне, но невнятно, вдруг изрыкает он. — О-тец!
Шприц готовлю, набирая препарат, наклоняюсь над ним, а он глаза вдруг распахивает, хапнув губами воздух, будто только что вынырнул из глубины на поверхность.
Замирает. Успокаивается. Сам.
Мне становится не по себе…
Так это был сон? Он что-то во сне кричал?
Мама? Отец?
Похоже, ему приснился кошмар.
Даже жалость какая-то по пищеводу поднимается, смыкаясь кольцом вокруг горла, когда вижу дорожки слёз на висках Вяземского и его расширенные зрачки.
Он смотрит в потолок какими-то не людскими глазами. Пустыми и чёрными, как вопиющая мгла. Несколько раз моргает, потом… находит меня.
Зрачки медленно приходят в обычное состояние. Но он смотрит на меня, приоткрыв рот, и часто дышит. Губы мои рассматривает, потом скользит всё ниже и ниже… Застывает на торчащих, просвечивающихся через тонкую ткань халата сосках.
— Ты пришла… И под халатик ничего не надела…
Не успеваю вовремя среагировать, хватает меня за запястье, дергая к себе.
— Нет, я…
Вяземский очнулся от кошмара, теперь все его мысли были заняты мною. Он дернул меня, подхватив под попу, усадил на свои бёдра, впившись пальцами в мои ягодицы.
Широко раскрыв ноги, я приземлилась киской чётко на его стояк, прикрытый ничтожно тонкой простынкой.
Мама Мия…
Вот теперь я прекрасно чувствовала всю его длину. Я проскользила киской по члену, когда Вяземский меня к себе подтянул, оставляя липкую дорожку своей влаги на его твёрдой и большой выпуклости.
Он опять спит голым…
Вот шалун!
Какой шалун, Варя?! Негодяй!
Боже. Боже. Боже.
Что со мной?! Я сама не своя. Я возбуждена, разгорячена. И я вдруг поняла, что я не сопротивляюсь.
Я хочу его…
Я хочу заняться сексом.
Очень. Сильно. Хочу. Сейчас!
Мне слишком плохо, чтобы задумываться о последствиях. Я должна это сделать. Просто должна и всё. Это будто вопрос жизни и смерти! Если не получу освобождение — умру.