Это было начало конца. В умах поселилась мысль о неизбежной и полной капитуляции. Поль Леви стоял на часах на улице Отёй, сжав штык и низко опустив голову. Он не спал уже сутки, и единственной его мыслью, единственным желанием было лечь куда угодно, хоть в канаву, и уснуть. Ноги его в промокших ботинках заледенели так, что он их не чувствовал, пальцы на руках казались чужими – просто кости, покрытые посиневшей кожей. Поль Леви больше не был чародеем, что вызывал к жизни музыку и предавался мечтам, у него не осталось ни чувств, ни воли, не было даже сил поднять голову, хотя над ним то и дело со свистом пролетали прусские снаряды. Ему хотелось спать и отогреться рядом с женой, чтобы она обняла его, а он бы склонил голову ей на грудь. Он хотел уснуть и забыться.
В комнатушке на рю де Пти-Шанс Луиза Блансар готовила ужин. Она четыре часа простояла у мясной лавки, а когда подошла ее очередь, дверь захлопнулись у нее перед носом, и часовой с лицом, похожим на застывшую маску, сказал, что пайки закончились.
– Но у нас дома нет ничего съестного, – молила она, хватая его за руку. – Что мы будем есть? У меня ребенок голодный.
– Сожалею, – ответил солдат, отталкивая ее. – Я тут не виноват.
Накинув на голову шаль, она поднялась в холодную комнату на седьмом этаже. Огонь в камине не горел; по стене у окна стекали капли воды. В старой бутылке одиноко тлел огарок.
Жак Трипе сидел на коленях возле камина, пытаясь разжечь огонь из трех веток.
– У крестьянина взял, который за воротами промышляет, – пояснил он. – Сырые, тепла особо не будет. Еда есть?
– Лавку закрыли, – ответила мать. – Винный суп придется варить, надо же чем-то желудок наполнить.
Исхудавший Джулиус зыркнул на нее из угла.
– Не люблю винный суп, – сердито выпалил он. – У меня от него живот болит. Он теперь все время болит.
– Больше нет ничего, – ответила мать. – Придется есть суп. Он же вкусный и согревает.
Мальчик заплакал, украдкой смахивая катившиеся по щекам слезы. Плакать было стыдно. Он не знал, что это были слезы изнеможения. Джулиус сунул пальцы в рот. Вот ногти – те вкусные.
– Супа поешь, лучше станет, – пообещала мать.
Жаку наконец удалось разжечь огонь. Мать поставила на ветки кастрюлю и принялась медленно помешивать водянистую массу.
Джулиус осилил только полмиски. У него закружилась голова и заболел живот.