Почему? - страница 5
Те, которые в девяностых спихнули коммунистов, все советские ордена отвергли. Отвергнуть-то отвергли (это легко сделать), а чтобы создать новые, весомые награды ума не хватило. Они просто взяли и скопировали царский орденский иконостас.
Орден Александра Невского в СССР
Известно, что копия всегда хуже оригинала. Вот и в этом случае: новые награды по сравнению с царскими выглядят жидковато. Но не это главное, а главное то, что ордена в форме креста с изображением лика святого в его центре, не очень-то уместны в атеистической стране, в которой кроме массы безбожников полно мусульман, иудеев и др., для которых крест – отнюдь на святыня.
Орден Александра Невского в РФ
Верхом некомпетентности властей явилось учреждение в 1994 году ордена Жукова в виде красного крестика с ликом советскоео маршала в центре. Тоже мне, нашли святого!
Вся эти геральдические противоречивости возникли, как отмечено в начале статьи, из-за недалёкости и односторонней образованности кремлёвской «элиты».
Наконец к геральдическому вопросу были допущены профессионалы. В 1999 году учреждается Геральдический совет во главе с Вилинбаховым, заместителем директора Эрмитажа по научной работе.
С тех пор прошло два десятка лет. Но каких-либо подвижек в деле упорядочения государственных символов на заметно. Это очено плохо.
Почему гибли дети?
(Фрагменты из романа «Красная омега»)
Крошка Лялька, сестрёнка Лёшки Барсукова, обожала доктора Айболита и очень боялась Бармалея. Она своим непослушным язычком называла его Блём-блёмой. С началом блокады блём-блёмами для неё стали все немцы. Для неё это были самые жуткие существа, которые бомбили, стреляли и всех морили голодом.
Прошли годы. Но время не лечит. Вот уже грядёт 75 годовщина снятия блокады, а в сердце Барсукова всё ещё ноет, всё еще не тает ледяная заноза ленинградской. скорби
Особо щемящей была судьба маленьких ленинградцев. В морозном, тёмном, голодном городе мамы последнее отдавали своим крошкам, умирая от дистрофии. А без мам погибали и крошки.
На развороченном пути
Стоит мальчишка лет пяти.
В глазах расширенных истома,
И щёки белые, как мел.
– Где твоя мама, мальчик?
– Дома.
– А где твой дом, сынок?
– Сгорел.
Он сел. Его снежком заносит.
В его глазах мутится свет.
Он даже хлеба не попросит.
Он тоже знает: хлеба нет.
С. Алексиевич