– Девочки, ну пожалуйста, давайте поедем в Лоро-парк после обеда. Хоть на полдня, я вас очень, очень прошу, – Кэти сложила ладошки. – Я утром на ресепшене смотрела буклет, там пингвинчики такие маленькие, такие лапочки, такие крошечки.
Мы с Лолой со вздохом переглянулись.
– Ладно, – кивнула я.
– А-а-а! – запрыгала от радости Кэти.
– Но, но, – я подняла палец. – Там наверху в номере есть одни сережки с бирюзовыми перьями, длинными…
Вздохнув, я демонстративно закатила глаза.
– Да конечно забирай, дарю! – Кэти не могла успокоиться от радости.
– Ну что ж, созерцание природы, а особенно ее жителей успокаивает нервы, – вздохнула Лола и потянулась за сигаретой.
– Кафка? Шопенгауэр? – с серьезными лицами воскликнули мы в один голос и побежали купаться.
Последний вечер на Тенерифе подходил к концу, мы не пошли в Тако. Кстати, Лоро-парк оказался на удивление интересным. Эти пингвинчики действительно такие смешные, что даже я была рада, что мы поехали туда, хотя, конечно, никому в этом не призналась. Наоборот, все время, пока мы были в парке, я делала вид, что если бы не бирюзовые сережки, ноги моей тут не было бы. Но вообще мы хорошо повеселились там и уезжали последними. Когда мы подъехали к отелю, было уже десять вечера. Ни о какой дискотеке не могло быть и речи, все так устали, что мечтали только поесть в каком-нибудь кафе.
Мы не спеша шли по набережной, в надежде найти свободный столик, и подводили итоги нашего отдыха и всего лета. Лола считала, что это лето было не лучше и не хуже предыдущего.
Кэти пребывала в таком восторге от Тенерифе, что готова была расплакаться: так ей не хотелось отсюда уезжать. А у меня со вчерашнего дня появилось странное чувство, первый раз в жизни, будто мне чего-то не хватает. Даже не так: как будто есть что-то мое, но я не могу это иметь, не знаю что это, но это чувство стало периодически появляться у меня в груди. Я погрузилась в эти мысли, даже не слушая девочек. Никогда раньше я такого не чувствовала. Может, у меня просто опять гемоглобин в крови упал и начинается анемия? Я думаю именно в этом все дело. Я решила обязательно заказать вечером рыбу и, выкинув это из головы, вернулась к окружающему меня блестящему и веселому миру.
На набережной все было как всегда: разноцветными огоньками светились витрины магазинов и ресторанов, играла живая музыка. Хулио Иглесиас и Фрэнк Синатра во всех возможных обработках были здесь фаворитами. Ресторан «Ла Каса де Пьетро» мы облюбовали еще в день приезда. Здесь была самая вкусная еда, и теперь мы мечтали, чтобы там нас ждал свободный столик. Мы подошли к их террасе, огороженной от дороги карликовыми кипарисами, увитыми гирляндами желтых огоньков. Здесь не было живой музыки, как в других ресторанах, зато было ощущение, что ты ужинаешь где-то в Будапеште, в тихом дворике, и сейчас мама Кэти принесет домашних блинчиков. Но нас, голодных и уставших, ожидало разочарование. Все столики были заняты. Официант поднял брови и развел руками, показывая, что шансов нет. Я с тоской оглядела террасу и встретилась взглядом с двумя молодыми мужчинами, которые сидели за большим столом и пили коктейли. Еды на столе не было. Может, они сейчас уйдут, только и успела подумать я, как один из них показал официанту на нас и на пустые стулья за их столом.