Прибрав стол, я вновь оглядела помещение, в поисках веника и метлы, чтобы собрать объедки с пола и не нашла. Тяжело вздохнув, посмотрела на грязное в липких разводах платье и с трудом опустившись на колени, принялась тряпкой собирать вонючие помой.
— Шустрей давай, скоро Луис придёт, не будет же он готовить в такой грязи, — прикрикнула женщина, пнув в мою сторону огрызок яблока, — вот, под стол закатилось.
Ничего не отвечая, я продолжила вытирать пол, стараясь не макать больше тряпку в ведро, полное воды и уже собранных помоев. Спустя час вспотевшая от жара печи и слабости в теле, с трудом разогнув спину, я вынесла на задний двор трактира мусор.
— Хм… иди переоденься, — хмыкнула хозяйка этого злачного места, довольно оглядев пол, — и наверх сходи, там две комнаты освободились, надо убрать.
— Хорошо, — кивнула, повернув в сторону двери, растерянно остановилась, — а где?
— Ох, совсем из ума выжила, — заворчала женщина, толкнув массивную дверь, она вышла первой. Я, уже зная тяжёлую руку хозяйки, поспешила за ней следом.
— Дебра! Где наш завтрак! — тотчас грозно рыкнули из дальнего тёмного угла помещения, продолжив неожиданно радостным голосом, — Айрис детка, иди, приласкай меня.
— Ну что встала, вон под лестницей твоя комната, переоденься да обслужи господина Томаса.
— Я?! — потрясённо воскликнула, в бессильном отчаянии прошептав, — не могу, плохо мне.
— Господин, сейчас Клариса вам мяса подаст, и каша у Луиса нынче отменная вышла, — елейным голоском пропела Дебра, пихнув меня к двери, процедила сквозь зубы, — быстро смени платье и возвращайся.
Я не заставила себя долго упрашивать, метнувшись к комнате, на которую указала хозяйка трактира, мышкой проскользнула в узкую щель чуть приоткрытой двери. Быстро её захлопнув, подпёрла спиной и с громким всхлипом сползла на пол.
— Кто я…
С трудом сдерживая рыдания, зажимала рот ладошкой, чтобы нечаянным звуком не привлечь к себе внимание, я, раскачиваясь из стороны в сторону, невидящим взором смотрела перед собой.
Не знаю, сколько прошло времени, после того как я заперлась в этой тёмной комнате. Продолжая беззвучно поскуливать от ужаса, выплакивала странную горечь потери. Пока в дверь не стукнули с такой силой, что от неожиданности я клацнула зубами, чуть не прикусив язык.
— Айрис! Картошка, чищенная где! — рявкнули за дверью незнакомым голосом, через секунду чуть тише спросив, — ты там?