– Да нет же! – умоляюще сцепил пальцы Мирон. – Но шестьсот рублей – это же… Это невообразимо дорого! Тем более всего лишь за консультацию. Вы ведь обычно за такое раз в десять меньше берете. Ну, пусть сто рублей – это уж самый что ни на есть максимум…
– Что? – захлопал ресницами Брок. – Сто рублей?! – Сыщик начал возмущенно багроветь, но пришедшая вдруг в голову идея прервала этот процесс, оставив на сыщицком лице легкий здоровый румянец. – Вы, стало быть, считаете, что сто рублей – достойная сумма за нашу, так сказать, работу? – неожиданно перешел он на «вы». – Что она не обесценивает наш труд, не унижает нас, как специалистов высокого уровня?..
– Ну конечно, не унижает! – замахал руками Мирон. – Это ведь очень большие деньги.
– То есть ты хочешь сказать, – вновь снизошел до «тыканья» Брок, – что для тебя, – выделил он голосом, – сто рублей – это много?
– Разумеется!
– Отлично, – потер сыщик ладони и обернулся к Сашеньке: – Александра, выдай из расходной кассы сто рублей молодому человеку. Расходник не оформляй, вычтешь потом у меня из зарплаты.
Саша достала из кармана джинсов сторублевку и протянула ее Мирону. От неожиданности тот взял купюру и заморгал, уставившись на Брока:
– Но… зачем?
– Я плачу тебе эти большие деньги, чтобы ты оставил нас в покое! – стукнул кулаком по столу сыщик. – Считай, что я дал тебе расчет.
– Я… уволен? – пролепетал Мирон.
– Если ты продолжаешь считать, что был когда-то принят сюда на работу, то да.
Юноша побледнел и медленно, будто сомнамбула, прошел к вешалке. Снял длинное, почти до пят, черное пальто, обмотал вокруг шеи длинный черный же шарф и побрел к выходу.
Возле двери встал, оглянулся. Бросил долгий, полный немого укора взгляд на Брока, с грустью и нежностью посмотрел на Сашеньку.
Девушка, не выдержав, шмыгнула носом. Сыщик демонстративно повернул голову к окну и стал что-то насвистывать.
– Не свистите, Олег Константинович, денег не будет, – глухо вымолвил Мирон, решительно распахнул дверь и под звон колокольчика скрылся за нею.
Брок облегченно выдохнул. А вот вдохнуть не успел. Колокольчик над дверью вновь испуганно звякнул, и в офис ворвался Мирон. Парня не было всего-то секунд пять, но за это время с ним произошли разительные перемены. Во-первых, он был теперь не бледным, а красным. Во-вторых, он трясся так, будто не секунды, а часы провел на морозе. В-третьих, глаза парня стали занимать чуть ли не пол-лица, а очки и вовсе заползли на лоб.