– Почему ты не была на похоронах? – вдруг спросил он, рассматривая ее поверх кружки в руках.
Аня сделала глоток, но от першения голос сел:
– Я… не выдерживаю там. Кхм… кладбище… Ты ведь помнишь тот обморок на похоронах дедушки. – Аня стыдливо сутулилась, потирая шею. – Даже не знаю эту девочку. Вы дружили?
– Почему ты не была на похоронах мамы?
Пол будто медленно качнулся и рассыпался. Аня понимала: этого вопроса не избежать, и тем ни менее надеялась на понимание, на отсрочку обвинений.
– Я болела, ты же знаешь, – потупила она взгляд. – Лежала в больнице. Жуткое отравление.
– Ты не приехала потом.
– Витя… Обследования и…
– Два года?! Ты ведь ни разу не пришла на ее могилу. Она была тебе как мать. Воспитала, а ты не знаешь, где ее могила. Ты даже…
Витя вскочил, как ужаленный.
– Я понимаю, что виновата, – остановила резким жестом.
– Зачем ты приехала?
– Что? Бабушка нам звонила, – напомнила Аня, выводя разговор в тихий брод. – Она беспокоится. Ты пропадаешь на два, на три дня. Под утро возвращаешься, и запах алкоголя…
– Это было всего один раз! – вспылил Витя.
– Синяк под глазом. С кем ты подрался?
– Банка с полки упала.
Аня придавила его взглядом.
– Мы все беспокоимся.
– Ну-ну, – он с грохотом опустил тарелку в раковину, включил воду.
– Мы хотим помочь. Я переживаю за тебя.
Аня сделала шаг навстречу: осторожно, словно перед загнанным хищником. Витя щетинился от обид и недоверия.
– У нас все хорошо, – отчеканил. – Ты зря потратила время на дорогу, на подарки. На уговоры.
– Детский сад! – Она потирала нервно руки. – И споры – детские!
– Неправда!
– Да? Вырос? И что Виктор Анатольевич? Что думаешь о своем будущем? Кем видишь себя?
– Я разберусь. Мне инструктор не требуется. Считаешь, приехала и все решила? Всех просветила как лучше, что лучше?
– Тон убавь! – обозлилась Аня. – Зрители нужны? Хочешь всех разбудить, всю округу?
Витя молча драил кастрюлю, отвернувшись к ней спиной. Претензии исключат возможный компромисс. Аня пошла на попятную.
– Я приехала, чтобы поговорить серьёзно, как со взрослым. Я понимаю, тебе тяжело. – Голос дрогнул: – Я сожалею, что меня не было рядом. Прости. – Аня всматривалась в знакомые углы, но видела чужую кухню и белую скатерть в свекольных пятнах. – Что мне еще сказать? Ты не слушаешь? Думаешь, не страдаю? Я ее так любила, – Аня задрала голову, моргая от подступивших слез. «Не раскисай! Не раскисай! – приказывала себе. – Не дави на жалость». Но решимость гасла. – Здесь без нее не смогла бы. Прости. Ты имеешь право злиться.