При всем уважении к Наде, Ярмака она считала безобразным хлыщом. Короткие белобрысые волосы, водянисто-голубые глаза и круглая голова на индюшиной шее. За три года к общему отталкивающему портрету добавилась редкая бородка. На нем темнели толстовка с черепом над броской надписью: «А ну-ка ша!» и спортивные штаны в кислотных надписях. Главенствующему выбору спортивных костюмов он не изменил. Аня никогда не замечала за братом Лоры увлечения спортом. Худощавый, немного выше ее – рядом со здоровяком Мухой в рубашке и брюках он выглядел нескладным подростком.
– Спасибо, – Ярмак потер кончик красного носа, осоловевшими глазами пялясь на запеченную курицу. Лицо его напоминало слепок. – Надя! – гнусаво всполошил полдома, после чего побрел на приглушенный голос жены.
Аня потянулась за салфетками. Хуже и быть не могло. Она не хотела здесь находиться, не хотела печь торт Ярмаку, готовить на подхвате, – и в целом создавать впечатление заискивающей одиночки.
Муха принялся заполнять посудомоечную машину тарелками.
– Надя рассказывала, ты на повара учишься, – спросил, поглядывая, как Аня задвигает в духовку новый корж.
– Инженера-технолога. Пищевая промышленность и все такое.
– А рыбную солянку умеешь готовить?
– Теоретически, да.
– Круто!
– Сама тащусь!
Они засмеялись.
Торт Аня доделывала под шутливые рассказы Мухи о том, что все дорожки ведут в Сажной. В мореходку он не поступил, подрабатывал на карьере. Потом Сыч позвал в автосервис, где Муха второй год подряд делал хромированный тюнинг «ямским гонщикам». Из всех пятерых одноклассников их компашки – С Мухой болталось о жизни проще простого.
Когда коржи скрыл заварной крем, в кухне появилась Надя с сонной дочкой на руках:
– Какая красота! – она заулыбалась при виде готового торта. – Анюта – ты золото. Ты наше сокровище. – Но забеспокоилась: – И посуду вымыла?
– Это я! – поднял руку Муха. – Ага? Сокровище?
Она приблизилась к нему и обняла свободной рукой:
– Не друзья, а клад. Всё – не выпущу.
Муха просиял ярче зеркала под лучом. Аня впервые за пять лет грустно подумала: «Зря он не признался Наде».
– Муха, отвезем Осю к маме? – планировала Надя, передавая дочь на руки счастливому здоровяку. – Рома выпивший. Где вы были? У Кости?
В гостиной раздался женский хохоток. Муха пожал плечами, оправдываясь: