– Ламия! – послышался наверху крик зеленщицы, и Ламия поняла, что та ни за что не столкнула бы ее вниз, а собиралась только попугать. Но от осознания этого легче не стало. Несколько бесконечно долгих секунд девушка летела среди клубов теплого пара, а потом над ее головой сомкнулась вода – горячая и ядовитая.
Впрочем, вынырнув на поверхность, Ламия уже ни в чем не была уверена. Возможно, ядовитое действие воды скажется потом – если она выживет, – но прямо сейчас неприятных ощущений не возникло. Вода была просто водой: умеренно горячей и где-то даже приятной. А вот сюрпризом стало необычно сильное течение, которое не дало ей разглядеть грот или крикнуть о помощи. Река подхватила ее и уверенно поволокла в глубину пещеры, и, хотя Ламии удавалось держать голову на поверхности, повернуть против течения не получалось.
Меня спасут, убеждала себя девушка. Возможно, не сразу, но Ева не трусиха, она расскажет, что я упала. С другой стороны, зачем ей спасать соперницу? Убивать ее она не собиралась, но раз обстоятельства сложились таким образом, их можно расценить, как везение для одной, и трагический случай для другой. Еву в замке знают, ей поверят.
Но по мере того как течение успокаивалось, а вместо ожидаемой темноты над головой забрезжили пятна света, настроение Ламии улучшалось, и мысли о смерти отступали. Свет на потолке подземного тоннеля был странным и походил больше на солнечные зайчики, чем на сквозные дыры, ведущие на поверхность. Пятна беспорядочно мельтешили, меняя окрас, размер и интенсивность свечения. Чем дальше плыла девушка, тем ярче становилось в подземелье. Ламия закрутила головой, пытаясь найти источник света, и тут осознала, что больше не является пленницей течения. Почти одновременно она увидела небольшой грот с песчаной отмелью и покатым сводом, но когда разглядела его в подробностях, то едва не ушла под воду.
У кромки реки была установлена каменная плита, больше всего похожая на жертвенный алтарь. Человек уместился бы на ней в самый раз – и по длине, и по ширине. Сходство усиливали ножи, аккуратно разложенные рядом на тряпице вместе с пустыми чашами и сосудами. Под потолком грота висел, лениво вращаясь в воздухе, огромный разноцветный кристалл, который и порождал блики. Они отделялись от него, словно светлячки, временно присевшие на фонарь, а потом разлетавшиеся по всей пещере. А еще стены речного грота были исписаны зловещими знаками и символами. Их начертали размашисто, чем-то красным и явно со знанием дела. Рядом с плитой и ножами валялась груда тряпок, похожая на одежду. Разглядев все это, Ламия поняла, что идея плыть к берегу, на какой-то момент показавшаяся спасительной, на самом деле была очень, очень плохой.