– Нельзя. Когда сама всё купишь, тогда и будешь побрасываться, – на маме застиранная бледно-розовая синтетическая комбинация с оторванным кое-где по нижнему краю кружевом.
– Но там же… черви.
– Откуда ты знаешь, что именно там?! Может, и не там вовсе. Может, в приправе. Перебрать надо. Там ещё супы в пакетиках были. Много.
На кухне желтые в полоску, заплёванные жиром, бумажные обои. Потолок, скорее, серого цвета. В местах соединения бетонных плит прочерчены углубления в виде темноватых желобков, по которым любят неспеша прогуливаться, выползая на свой променад, гусеницы.
Мне всё время кажется, что какая-то из них непременно упадёт мне на голову или за шиворот и тогда я сойду с ума от омерзения и страха, пытаясь стряхнуть с себя эту гадость.
Иногда они, действительно, падают: срываются со своего желобка и ловко повисают на невидимой нитке, будто специально, замерев точно перед моим лицом, извиваясь и изворачиваясь. Перед глазами мгновенно возникает картинка из детской сказки про девочку, заживо погребённую под грудой шевелящихся полудохлых червей и тушек изуродованных бабочек. В этот момент моё сердце рвёт так сильно, что боль простреливает насквозь и застревает иголкой примерно под левой лопаткой.
– Ма, вон, опять червяк ползёт! – они бледно-жёлтого цвета с крошечной чёрной головкой. Мучные черви – так, кажется, они называются.
– Возьми веник и сними его. Подумаешь… – она берёт в руку веник, тычет им в небо, подцепляет червяка и стряхивает его в унитаз. Червяк повисает на какой-то невидимой нитке, судорожно карабкается по ней вверх и явно не настроен умирать, но потом всё же срывается и исчезает в водовороте спущенной унитазной воды, – вот, так.
– Ма, вон, ещё один!!!
– Ну и пусть себе ползёт. Что он тебе мешает что ли?
– Мешает… – я стою в дверях, смотрю на червяка и не могу заставить себя переступить порог.
– Не выдумывай. Садись есть. Я рассольник сварила, – она ставит на стол тарелку с супом и случайно проливает несколько капель на клеёнку.
– Я не буду. Не хочу есть…
– Говорю, не выдумывай! И так не жрёшь ничего!
В моей тарелке вместе с картошкой в мутной серо-зеленой жиже плавает какая-то крупа, которая похожа на разбухших опарышей или белесые личинки.
– Если не будешь есть, я вылью тебе твою тарелку за шиворот! – мама нарезает толстыми кусками чёрный хлеб и кладёт его передо мной на мокрую клеёнку.