— Что случилось? — в панике прошептала Вероника, и её пухлые нежно-розовые губы задрожали. — Что с бабушкой?
— Я не знаю, — ответил честно. — Я пытался её разбудить, но она не реагирует.
О том, что бабуля вся покрыта испариной и её изрядно трясёт, я умолчал.
— Я хочу к ней подойти, — она шагнула прямо на меня, но я не отступил, положив ладони на хрупкие плечи.
— Нет, не нужно её тревожить. Лучше дождёмся врачей.
— Ты что-то недоговариваешь? — темные дуги её бровей, хмуро искривившись, нырнули под повязку.
Недоговариваю. Потому что не хочу, чтобы моя новая знакомая ещё больше разволновалась.
— Ну что я могу недоговаривать? — старался говорить уверенным тоном. — С твоей бабушкой всё будет хорошо, не переживай так.
Мягко развернул её к двери и подтолкнул в переднюю, подальше от старушки. Довёл до старомодной софы с лакированными подлокотниками и спинкой, на которой, по всей видимости, Вероника спала этой ночью, и поспросил:
— Сядь, пожалуйста, я сейчас приду.
— Почему здесь не звонишь? — она ощупала мягкий материал и осторожно присела на самый краешек софы.
Я закатил глаза. Это не девчонка, а Шерлок в юбке. Столько подозрений, и все — для меня одного.
— Здесь связь плохая, — зачем-то потряс телефоном в воздухе, будто меня в этой комнате мог кто-нибудь увидеть. — Я только позвоню и вернусь, хорошо?
— Хорошо, — выдохнула напряжённо.
Я быстро вышел за дверь и набрал номер. Диспетчер ответила практически сразу и, выслушав меня, зафиксировала адрес вызова.
— Ожидайте, — произнесла ровным голосом и отключилась.
А я, прежде чем вернуться к Веронике, написал Загородневу сообщение:
«Бабушке Вероники стало плохо. Я вызвал «скорую». Её родственникам тоже нужно сообщить».
Ответ пришёл незамедлительно:
«Астров, тебе делать нечего? Не светись там ни перед кем!»
«Тогда сам приезжай и разруливай».
«Просто свали оттуда. Завтра утром приедешь».
«И кто будет врачей встречать? Девчонка слепая?»
«Тебе не пофиг?»
Я сжал челюсти. Не пофиг. Отвечать не стал, нервным движением убрал телефон в карман джинсов и вернулся в избу. Как раз вовремя, потому что Вероника уже стояла у раковины и ощупывала посуду, выставленную на сушилке.
— Ты что делаешь?
Она подняла голову и смущённо застыла.
— Я пить хочу.
— Сейчас налью, — я подошёл к ней и взял кружку, которую она так и не успела найти.