Вот оно и совсем исчезло в воде, окрасив последний луч почему-то в зеленый цвет.
–
Это оно простилось с нами так, – сказал мне тихо Алексей, – кто увидит зеленый луч солнца при закате, того ждут перемены к лучшему, так говорила мне моя бабушка в детстве. Я уже давным-давно не видел этот зеленый луч. Маша, а вы хотите, чтобы что-то менялось в вашей жизни? – он смотрел на горизонт и бросил в воду камень.
– Я не знаю, моя жизнь еще, по-моему, так коротка, что я толком и не жила, но если к лучшему, то, конечно, хочу.
–
Скажите, вы, правда, скучаете здесь?
– Да, но, наверное, не оттого, что мне все надоело и у меня все есть и я присытилась всем. Нет. Просто я первый раз уехала из дома и уже хочу вернуться назад. Я скучаю по папе, по своей комнате, своим подругам. Наверное, я нытик по натуре. А, вообще-то это проходит и мне становится веселее.
– Расскажите мне о вашем городе, о шахте. Это такая удача, что я встретил вас в своем доме, людей оттуда, где мне предстоит провести, может быть, много лет. В этом есть что-то символическое, какой-то тайный смысл, и я принялась рассказывать, и чем больше я говорила, тем спокойнее и мягче становилось у меня на душе. Мне казалось, что Алексей прожил со мною мою прежнюю жизнь там, на нашей шахте. Я рассказывала ему о нашем доме и хорошо представляла его в моей комнате, говорила об отце и его работе и видела Алексея в конторе шахтоуправления, говорила о церкви, и он стоял там, рядом со мной, даже представила, как он перебирается через улицу в дождь, аккуратно ступая и стараясь не запачкать брюки и туфли. Мы прохаживались с ним у самой воды, мягкий шелест волн внушал спокойствие, безопасность и уверенность, потому что рядом был надежный и близкий уже мне человек. Стало быстро темнеть, и нас позвал Николай Иванович, они уже выходили с террасы, все направились домой.
Я долго не могла заснуть в ту ночь. Пожалуй, впервые в жизни я задумалась о своем недалеком будущем, о возвращении домой, и мне показалось, что с приездом Алексея на нашу шахту и у нас начнутся белые ночи… А утром на моем подоконнике лежали только что срезанные три белых розы. Капельки свежей росы стекали с их нежных лепестков.
Мамы уже не было. Я начала умываться, причесываться и с радостью вышла в гостиную, желая скорее увидеть Алексея. Там еще никого не было. Дверь на веранду была открыта, и, приблизившись к ней, я услышала голоса: мама с кем-то разговаривала. Меня словно холодной водой окатило, я узнала голос Никитина.