Ещё некоторое время Люк и Ален
продолжали выяснять отношения на повышенных тонах, где громогласный
голос отца отчаянно перебивался мальчишеским. Даже Лена — старшая
сестра Марселя — попыталась урезонить разбушевавшегося главу
семьи.
"Ох, дурдом..." — пронеслось
у него в голове.
Перепалка явно вышла из-под контроля
и уже не казалась забавной.
Входная дверь резко распахнулась, и
Люк пулей вылетел из дома. Не глядя на брата, быстрым шагом
двинулся в сторону выхода с фермы, где вот-вот должен был подъехать
школьный автобус, на ходу застёгивая куртку. Сумка с учебным
планшетом, наспех перекинутая через плечо, грозила соскользнуть, а
шапка, надетая кое-как, только завершала картину утренней
ссоры.
— Эй, парень, стой, — Марсель
преградил ему путь, мягко удерживая за плечи.
— Ты как, братишка?
— Марс, пусти, я опаздываю! —
дрожащим, срывающимся голосом ответил Люк, старательно вырываясь из
рук старшего брата.
В такой мороз ещё слёз не
хватало.
Марсель крепче сжал его плечи, давая
понять, что тот не убежит. Мальчик обмяк, сверля взглядом
землю.
— Люк… я знаю, что иногда… — он
сделал акцент на этом слове, — …он перегибает палку. Но он любит
тебя. Просто это не всегда очевидно.
Он понимал, что отец вышел из себя, и
теперь ему точно придётся разбираться с ним. Ален, конечно, уважал
старшего сына, но обсуждать с детьми, как ему их воспитывать,
считал ненужным. С такими разговорами всегда было сложно, но эта
ссора вышла за рамки — за ней нельзя было просто наблюдать.
Судя по воцарившейся тишине, где был
слышен лишь вибрирующий гул ветрогенераторов, Лена уже разбиралась
с отцом. У неё было больше шансов достучаться до него.
— Я знаю! Пусти, мне пора! — выпалил
Люк, пряча переполненное обидой лицо.
— Есть ещё пара минут. Успокойся и не
злись. Ты прав со своей стороны, и я тебя понимаю, даже во многом
согласен. Но не забывай, что у каждого своя правда, и у отца тоже,
каким бы невыносимым он ни был. Просто попробуй сдерживаться, даже
если он кажется тебе абсолютно неправым. А с ним я тоже поговорю.
Снова.
Люк молчал, не поднимая глаз.
В силу возраста он ещё не понимал,
почему отец так суров.
Марсель жалел братишку: мама умерла,
когда тому было всего пять лет, и Люк почти не помнил её. Хоть Ален
и не был домашним тираном, суровая жизнь наложила отпечаток на его
характер. Марсель с Леной, как могли, заботились о младшем,
стараясь уберечь его от последствий тяжёлого детства без
материнской ласки.