Из мыслей меня вывело прикосновение мужской руки. Я вздрогнула и посмотрела на парня.
— Всё хорошо? — спросил он еле слышно.
Я кивнула в ответ и отвернулась.
— Давай поговорим откровенно, — Ираклий сел на плед и выжидающе посмотрел на меня.
— О чём? — бросила на него короткий взгляд.
— О том, почему ты боишься меня.
— Я не боюсь тебя. Глупо так думать, — не сводя глаз с неба, отвечала я.
Он взял меня за подбородок и развернул лицом к себе.
— Ты даже посмотреть на меня не можешь.
— Я ведь пришла, чтобы любоваться рассветом, — улыбнулась натянуто.
— Не прикидывайся дурой, Илиана.
— Ты тоже, Ираклий. Не делай вид, что между нами ничего не произошло.
— Это я делаю вид, что ничего не произошло? — посмотрел шокировано. — Я, кажется, чётко дал понять, то, что произошло в студии — это не секундное помутнение рассудка.
— Я не хочу.
— Чего ты не хочешь?
— Вот этого всего не хочу, — я сдалась и решила поговорить откровенно. — Не хочу портить нашу дружбу этим, — сказала брезгливо и запнулась, не найдя подходящего слова.
— Я тебе не нравлюсь?
— Как ты можешь мне не нравиться, если я с тобой дружу? — искренне не поняла его вопроса.
— Я имею ввиду другую симпатию, — уточнил он.
Я смутилась и не смогла ответить ему. Не хотела врать, но и признаваться в симпатии было для меня неприемлемо. Это как признать своё поражение. Я тогда ещё не умела это делать.
— Тогда, о какой дружбе идёт речь? — будто прочитав мои мысли, продолжил он. — Ты не была против того, что было между нами тем вечером. Что стало сейчас?
— Я включила голову, Ираклий. Я бы не хотела терять нашу дружбу из-за нескольких месяцев отношений.
— Почему ты ставишь срок отношениям, в которых ещё не была? — раздраженно спросил он.
— Потому что у всего есть срок. И самый быстро портящийся товар — это чувства и взаимоотношения.
— Получается, у дружбы тоже есть конец?
— Да, — с некой досадой ответила я.
— Мне жаль, что жизненные обстоятельства научили тебя этому.
— Жизнь всех учит именно этому. Просто кто-то не хочет учиться, — сказала я голосом победителя в этом споре.
Глупая девочка ещё не знала, что у подлинных чувств срок годности — вечность. И у любви, и у дружбы, и у страсти; да у всего. Если это то, что оказалось в сердце — это навсегда.
Ираклий встал с места.
— Поеду к Тамаре, — сказал, отряхнувшись. — Оставлю тебя наедине с собой.