И никто не виноват… Можно только молиться, что и спасло от невыносимой печали его мать.
Мягкий, бесснежный, не зимний декабрь празднично перевалил в январь, почти такой же вялый и влажный. Все заговорили, что зимы, в обычном её понимании, в этом году не будет: зима тёплая, а лето будет холодным и дождливым.
Информационный поток, бесконечно-агрессивный, хлещет из всех приёмных устройств и ввинчивается в уши нас несчастных, чтобы смутить или заставить поразмыслить, выработать собственное суждение или побудить защититься, заранее подстелив соломки, или подсуетиться вовремя, выудив из массива слов, мыслей и мнений что-то важное именно для тебя.
Всегда найдется тот, кто прокомментирует природу или её проявления, поступки политиков или их высказывания, множество персонажей нашей арены под названием «Жизнь»; сделает свои или проплаченные умозаключения и огласит на всю Ивановскую этот фейерверк информации, независимо от необходимости или вредоносности этих колебаний воздуха. Мало того, всегда найдутся те, кто против этих комментариев и имеет собственное противоположное суждение, и все это варится, льётся, выплёскивается и на самом деле не имеет никакого значения.
Все погодные прогнозы оказались бессмысленными, так как наступил февраль, который завалил снегом, затанцевал метелями и обложил морозами всё вокруг, да так масштабно, что городские улицы превратились в заснеженные сказочные крепости, а деревья в парках и скверах, одетые в снежно-ледяные шубы, превратились в причудливые волшебные декорации.
Миновало триста шестьдесят пять дней и ночей. Этот невыносимый год мать вынесла, как каторжный труд – невольник. Она прожила эти секунды, минуты, часы и дни как в тумане. Младший сын обнимал её тонкую одеревеневшую шею и иссохшие плечи, гладил светлые волнистые волосы и целовал закрытые влажные глаза. Муж прижимал к себе крепкими руками, и тело её вздрагивало от рыданий, и не было никакой возможности остановиться. Ответственная работа слабо, но верно размывала чёрный туман безысходности, домашние заботы потихоньку возвращали к жизни. Одни родственники говорили, что для души умершего подавать милостыню и раздать его одежду нужно обязательно еще до сорокового дня, так как в это время он нуждается в особой помощи, другие – что это совсем не обязательно. Существует мнение, согласно которому – наоборот – на протяжении сорока дней после смерти нельзя ничего отдавать, а нужно хранить одежду дома, так как эти дни душа его еще находится рядом.