ДАЙ БОГ, ЖИВЫМ УЗРЕТЬ ХРИСТА. Эссе о творчестве Евгения Евтушенко - страница 13

Шрифт
Интервал


никак нельзя успеть

подслушать сразу всех,

всех сразу подсмотреть!


Понятно, всё сразу подслушать и подсмотреть никакому гению не удалось и не удастся. Но вряд ли знал герой нашего эссе, что Господь даст ему такую долгую и до предела насыщенную писательской работой жизнь, что едва ли найдётся на свете тема, до которой не дошли бы его жадные слух и зрение.


Сама жизнь давала ему темы в изобилии.


5.


Вскользь мы уже отметили, что Евгения Евтушенко никогда не оставляла равнодушным русская природа. Почти в каждом стихотворении он находит возможность дать пейзажную зарисовку хотя бы в три-четыре слова. Помните – «Похороны Сталина»? Казалось бы, здесь природа совсем ни при чём. Но нет!


Прозрачный сквер лежал от нас правей,

и на дыханье, ставшем облаками,

качались тени мартовских ветвей.


Здесь герой нашего эссе похож на Юрия Казакова, с которым дружил долгие годы и которого вполне заслуженно называл лучшим прозаиком современности. Лучший прозаик, кажется, тоже не создал ни одной вещи, в которой бы не порадовали читателей великолепные строчки о природе. И Казаков, и Евтушенко не понимали человеческой жизни без Божественных природных красот. И у того, и у другого был проникновенный, душещипательный дар видеть эти красоты и словесно запечатлевать их на бумаге.


Я лежу, чего-то жду

каждою кровинкой,

в тёмном небе звезду

шевелю травинкой. —


Пишет Евтушенко. Или вот:


Брусника стелется и млеет,

красно светясь по сосняку.

У каждой пятнышко белеет

там, где лежала, – на боку.


А голубичные поляны!

В них столько синей чистоты!

И чуть лиловы и туманны

отяжелевшие кусты.


Так летом – на таёжной станции Зима. А зимой?


И сосны справа, сосны слева

и визг девчат, и свист парней,

И кони седы, будто сделал

мороз из инея коней!


Лететь, вожжей не выпуская!

Кричать и петь, сойти с ума,

и – к чёрту всё!.. Она такая

зима на станции Зима!


Сейчас подумалось о том, что высокий талант видеть многочисленные детали, живописные «мазки» русской природы, – он не просто сам по себе, а по особому, великому Божественному дару – детально, подробно, явственно видеть весь мир и в нём человека. То есть и пейзаж, и портрет, и панорама – это и есть подлинное мастерство великого художника и поэтического, и прозаического слова.


Вот не менее яркая картина такого трудно уловимого явления жизни, как праздничное, по тогдашним временам – первомайское движение массы людей, нам, пожилым, всё ещё памятное: