– Все, конец! – послышался в ухе громкий голос Плавунова. – А что у тебя, Лана?
– Я тоже всех обошла.
Плавунов и Лана подошли к Вере, стоящей в проходе с накопителем в руке.
– Итого? – спросил Плавунов.
– Сто девяносто пять душ. – Ответила Вера.
– Ну, это мы и так знаем. Когда ждать следующее пробуждение.
– Двое выйдут из анабиоза завтра вечером.
– Один в камере сто двадцать пять, я знаю, а второй? – Оскар покосился на Лану.
– Камера пятнадцать.
– А когда проснутся остальные? – спросила Лана Веру.
– Следующая партия только через трое суток, но сразу десять человек. И так каждые следующие двое суток.
– Понятно, чтобы не создать на корабле неуправляемый хаос. Люди немного смогут прийти в себя, освоиться и получить минимум информации. Логично, будь я руководителем экспедиции, поступил бы точно так.
Нам надо найти лазарет, кабинет врача и медикаменты. Среди проснувшихся могут быть больные, психологически подавленные и просто ослабшие люди. И им может понадобиться срочная врачебная помощь.
– И ты помнишь все о своей врачебной практике? – Вера скептически посмотрела на врача. – Ты осужденный или доброволец?
– Я не осужденный, а казненный! – Плавунов гордо посмотрел на Веру и Лану. – Я отказался оказывать помощь полковнику Рангару, убийце мирных поселенцев на Таволе, во время «Суточной войны». Он умер от заражения крови. Самое смешное, что его и так бы казнили, после допроса, ну, а так казнили меня, как офицера и врача, дважды нарушившего присягу и клятву Гипократа.
– Как же ты будешь здесь лечить людей, нарушивших присягу?
– Это ведь не означает, что они преступники. Есть еще обстоятельства и их последствия! Правильно я говорю, Лана?
– Думаю, да! Во всяком случае, я из таких.
– А ты, Вера? – Лана повернулась к нутрициологу.
– Я доброволец! Земля для меня просто звук. Меня никто не ждет и я, уже давно никого не жду.
– Ты уверен, что мы не переступаем черту, за которой кончается мораль? – гросс-адмирал Коблец выбил о край пепельницы старинную трубку, достал из ящика тяжелого инкрустированного стола, кисет с табаком, и аккуратно вжимая табак пальцами, набил ее снова.
– О какой морали ты говоришь? – администратор Кругляк ударил кулаком о свою ладонь. – Вся наша жизнь насквозь аморальна. Мы отправляем людей на смерть десятками тысяч, потом, когда у них происходит психологический надлом, мы или выбрасываем их на улицу или судим. А случается, что и казним.