Серьезно спросила Кити, уже готовясь остаться одной в этом мире.
– Ни за что на свете.
Улыбка его дочери в этот момент осветила всю его жизнь. Влад понял, что если не это смысл его существования, то тогда существование само по себе никчемно и ненужно.
Влад и сейчас улыбался, вспоминая этот кошмар, благодаря своей дочери. Кити была для него всем! И так будет всегда.
Раздумья и воспоминания князя прервал стук в дверь. Влад сразу понял, кого ему сейчас предстоит лицезреть.
– Входи, Щербатский!
Влад сразу направился пожать руку давнему другу.
В кабинет вошёл истинный герой по обличию своему. Князь Щербатский имел разницу в возрасте со старшим другом в десять лет. Но это абсолютно не мешало ему при каждом удобном случае подтрунивать и изводить Влада ребяческими выходками. Но Щербатский был умён и дальновиден. Оказавшись в гуще событий русско-турецкой войны, он быстро смекнул, что именно Влад Ольденбургский способен достойно оказаться в списках выживших в этой неразберихе. Так оно и случилось.
* * *
– Зачем твоей дочери Гаргулья? – сразу же начал Щербатский. – Компаньонка с ароматом лимона? – Хотя я понимаю. Ты – молодец! Эта кислая графиня в два счета отгонит от твоей дочери всех претендентов. Даже танцевать Кити не будет. Будет весь бал сидеть со своей компаньонкой. Мало рядом с ней было Цербера, так теперь ещё Гаргулья…
– Прости, что ты сказал? Кто Цербер?
– Ты – Влад.
Мужчины улыбнулись друг другу и пожали руки в добром приветствии.
– В твоих словах есть правда, – продолжил Влад, пригласив Щербатского присесть в массивное кожаное кресло. – Но у тебя нет дочери, тебе не понять меня. Ты не представляешь, что происходит со мной, когда я допускаю мысль, что какой-то… вообще, что кто-то.
– Ты ревнуешь. Это нормально.
Щербатский закинул ногу на ногу и с ехидным прищуром взглянул на Влада.
– Нет, я не ревную. Точнее, да, конечно же. Но это не просто ревность. Это неудержимая ярость, гнев на весь мир. Может, если бы я ненавидел кого-то конкретно, было бы легче.
Князь скрестил руки на груди и задумался, потом продолжил:
– Я ловлю каждый взгляд, оценивающий Кити. Каждую улыбку её, направленную мужчине, будь то наш кучер или управляющий… или конюх, который вынес её малышкой из огня. Даже к нему у меня злоба, стоит Кити проявить к нему заботу. Не понимаю… Она слишком добра и верит этому миру, и она улыбается слишком доверчиво… ты понимаешь?