Так и плыли мимо кукушки всякие чудеса, пока догонявшая солнце туча не сгустила всё мрачноватыми красками. В предгрозовой хмурости проступили внезапно на берегу очертания разбитой какой-то и замусоренной набережной, один вид которой разжалобил на печальные стоны вырвавшихся из ниоткуда чаек.
Сам ручей расступился, и с одной стороны обмяк вдаль бескрайним морем, – туманным, хмурым, совсем не летним. Кукушкино гнездо ткнулось в скалистую форму уродливой каменистой пятерни, да так и застыло, приподнимаясь и опускаясь только под наплывающими волнами.
Напротив, на берегу, щербатым кривым амфитеатром спускалась к воде бетонная лестница. Где появилась безумная троица, – патлатые парни с бутылками в руках и гитарой.
Ребята довольно шумные: с матерком настроились пить и под это дело петь. Песня, правда, получалось у одного, но и то, скорее, наброски песни – невесело, тоску нагоняющей. Если вслушиваться, то мелькали слова «солнце», «огонь», «ладонь» да «кулак» – вроде и сильные слова, грозные, но при сумрачности певца выдававшие его слабость, неуверенность, беспокойство.
Очень быстро все трое примолкли. Только курили, хищно потягивая из бутылок, смотрели в разные стороны и думали о своём. Гитара, бренькнув, спустилась под ноги певцу, а сверху застрочили первые, тяжёлые капли.
В туче громыхнуло, очертив сидевших на берегу вспышкой молнии, и дождь полил сильнее. Один из парней заозирался, отмахиваясь рукой с дымящейся сигаретой от невидимых капель:
– Зарядило…
Второй молча кивнул, а певец крепко притопнул по лестнице.
– Пора валить, всё равно уже всё выпили.
И они как-то плавно, вместе разом, приподнялись, тут же растворившись в воздухе.
Кукушкин островок тоже снялся с невидимого якоря, заскользив дальше. Набережная исчезла, и вместо неё из настигающей дождевой пелены проступили всякие тени. Тянулся ввысь позолоченный шпиль с грустным корабликом, смутно проявились громадные разломанные мосты, возникали и разлетались в прах величественные здания с выступавшими белыми фигурами, и эхом, секунда через секунду, настигал со всех сторон мерный тревожный постук, будто оповещающий о страшном…
Эти и всякие другие неясные в дымке образы закрутились вокруг, быстро, впрочем, угасая, успокаиваясь и превращаясь в клубы разлёгшейся у воды зелени.
Давно уже разродилась туча дождём, выпустила из плена обрадованное солнце, а кукушка только сейчас встрепенулась спросонья в гнезде. Отряхнувшись, она осмотрелась и решилась на вылазку – сколько ж плыть можно?