На уровне земли произошла вялая возня, и восемь человек сели на одеялах, моргая полусонными глазами. Голый Шарло прикрыл половой член носовым платком. Было прохладно. Матье вздрогнул и поискал вокруг себя куртку, чтобы набросить ее на плечи.
– И вы тоже здесь, Пьерне! Вам не стыдно, вы же сержант! Вы должны бы подавать пример.
Пьерне, не отвечая, поджал губы.
– Невероятно! – воскликнул лейтенант. – Вы наконец объясните мне, почему вы покинули ригу?
Он говорил без убеждения, голосом свирепым и усталым; под глазами у него были круги, и свежий цвет его лица поблек.
– Нам было слишком жарко, господин лейтенант. Мы не могли уснуть.
– Слишком жарко? А что вам нужно? Спальню с кондиционером? Сегодня ночью я пошлю вас спать в школу. С остальными. Вы что, забыли, что мы на войне?
Лонжен махнул рукой.
– Война закончилась, господин лейтенант, – сказал он, странно улыбаясь.
– Она не закончилась. Постыдились бы говорить, что она закончилась, когда в тридцати километрах отсюда парни гибнут, прикрывая нас.
– Бедняги, – не унимался Лонжен. – Их гонят на гибель, в то время как на носу перемирие.
Лейтенант сильно покраснел.
– Во всяком случае, вы пока еще солдаты. Пока вас не отошлют по домам, вы остаетесь солдатами и будете повиноваться своим командирам.
– Даже в лагерях для военнопленных? – спросил Шварц.
Лейтенант не ответил: он с презрительной робостью смотрел на солдат; люди отвечали на его взгляд без нетерпения и смущения: им нравилось новое удовольствие – вызывать робость. Помешкав, лейтенант пожал плечами и круто повернулся.
– Будьте любезны быстро встать, – сказал он через плечо.
Он удалился, очень прямой, танцующим шагом. «Его последний танец, – подумал Матье, – через несколько часов немецкие пастухи погонят нас всех на восток толпой без различия в чинах». Шварц зевнул и заплакал; Лонжен закурил сигарету; Шарло вырывал вокруг себя пучками траву: все они боялись встать.
– Видели? – спросил Люберон. – Он сказал: «Я вас отошлю спать в школу». Значит, мы не уходим.
– Он сказал просто так, – возразил Шарло. – Он знает не больше нашего.
Сержант Пьерне внезапно взорвался:
– Тогда кто знает?! Кто знает?!
Никто не ответил. Через какое-то время Пинетт вскочил на ноги.
– Ну что, умываться? – предложил он.
– Хорошо бы, – зевая, сказал Шарло.
Он встал. Матье и сержант Пьерне тоже встали.