– Да, – признал Борис. – Это так.
– Так что же ты решил?
– Я решил: черта с два, – с раздражением ответил Борис.
– Однако же ты не собираешься оставаться во Франции?
– Не знаю.
– Война не закончена, – упрямо сказал Франсийон. – Те, кто говорит, что она закончена, трусы и лжецы. Ты должен быть там, где сражаются; ты не имеешь права оставаться во Франции.
– И ты меня в этом уверяешь? – горько спросил Борис.
– Тогда решай.
– Подожди. Я жду приятельницу, я тебе об этом говорил. Решу, когда ее увижу.
– Тут не до приятельниц: это мужское дело.
– Сделаю, как сказал, – сухо промолвил Борис.
Франсийон смутился и замолчал. «А вдруг он решит, что я их выдам?» Борис заглядывал ему в глаза, пока не увидел на лице Франсийона доверчивой улыбки, которая его успокоила.
– Вы прилетите в семь? – спросил Борис.
– В семь.
– Берега Англии по утрам должны быть восхитительны. Со стороны Дувра там большие белые утесы.
– Да, – подтвердил Франсийон.
– Я никогда не летал самолетом, – сказал Борис.
Он вынул руку из-под рубашки.
– Тебе случается чесать шрам?
– Нет.
– Я свой все время чешу: это меня раздражает.
– Если вспомнить, где расположен мой, – сказал Франсийон, – мне было бы сложно чесать его на людях.
Наступило молчание, потом Франсийон продолжил:
– Когда придет твоя приятельница?
– Не знаю. Она должна приехать из Парижа – попробуй доберись оттуда!
– Ей лучше поторопиться, – заметил Франсийон, – потому что времени у нас в обрез.
Борис вздохнул и повернулся на живот. Франсийон равнодушно продолжал:
– Свою я оставляю в неведении, хотя я ее вижу каждый день. В вечер отъезда я ей пошлю письмо: когда она его получит, мы будем уже в Лондоне.
Борис, не отвечая, покачал головой.
– Ты меня удивляешь, – сказал Франсийон. – Сергин, ты меня удивляешь!
– Кое-что тебе не понять, – ответил Борис.
Франсийон замолчал, протянул руку и взял книгу. Они пролетят над утесами Дувра ранним утром. Но что толку об этом думать: Борис не верил в чудеса, он знал, что Лола скажет нет.
– «Война и мир», – прочел Франсийон. – Что это?
– Это роман о войне.
– О войне четырнадцатого года?
– Нет. О другой. Но там всегда одно и то же.
– Да, – смеясь, согласился Франсийон, – там всегда одно и то же.
Он наугад открыл книгу и погрузился в чтение, хмуря брови с видом горестного интереса.
Борис снова прилег на койку. Он думал: «Я не могу причинить