– Закончили?
– Нет. Нас прогнали, потому что будут жечь секретные документы. Тоже мне секрет: приказы, которые я сам и печатал.
– Это плохо пахнет, – сказал Шарло.
– Пахнет жареным.
– Нет, я говорю: раз жгут архивы, это плохо пахнет.
– Ну да, плохо пахнет, пахнет жареным. Я о том и говорю.
Они засмеялись. Матье показал на книгу и спросил:
– Где ты ее нашел?
– Там, – неопределенно сказал Лонжен.
– Где там? В школе?
– Да.
Он с подозрительным видом прижал к себе книгу.
– А другие там есть? – спросил Матье.
– Были и другие, но типы из интендантской службы взяли их себе.
– А это что?
– Книжка по истории.
– Какая?
– Я не знаю названия.
Он бросил взгляд на обложку, потом неохотно добавил:
– История двух Реставраций.
– А кто автор? – спросил Шарло.
– Во-ла-белль, – прочел Лонжен.
– Волабелль, кто это?
– Откуда мне знать?
– Ты мне ее одолжишь? – спросил Матье.
– Когда прочту.
Шарло забрался в траву и взял у него книгу из рук.
– Так это же третий том!
Лонжен вырвал ее.
– Ну и что? Зато можно хоть как-то мысли переключить.
Он наугад открыл книгу и сделал вид, будто читает, чтобы утвердиться в правах владельца. Исполнив эту формальность, он поднял голову.
– Капитан сжег письма своей жены, – сказал он.
Он смотрел на них, подняв брови, с простодушным видом, заранее изображая глазами и губами удивление, которое рассчитывал вызвать. Пинетт очнулся от угрюмой задумчивости и с любопытством повернулся к нему:
– Кроме шуток?
– Да. И ее фотографии он тоже сжег, я их видел в огне. Она премиленькая.
– Неужели?
– Ну я врать не буду.
– Что он говорил?
– Ничего. Он смотрел, как они горят.
– А все остальные?
– Они тоже молчали. Улльрих вынул из бумажника письма и бросил их в огонь.
– Странная затея, – пробормотал Матье.
Пинетт повернулся к нему:
– Ты не будешь жечь фотографии своей милой?
– У меня нет милой.
– А! Вот оно что.
– А ты сжег фотографии жены? – спросил Матье.
– Я жду, когда фрицы будут в поле зрения.
Они замолчали; Лонжен действительно углубился в чтение. Матье бросил на него завистливый взгляд и встал. Шарло положил руку на плечо Пинетта.
– Реванш?
– Если хочешь, давай.
– Во что играете? – спросил Матье.
– В крестики-нолики.
– А втроем можно играть?
– Нет.
Пинетт и Шарло сели верхом на скамейку; сержант Пьерне, который писал что-то на коленях, немного отодвинулся, чтобы освободить им место.