– Эдмон Ростан. Сирано де Бержерак.
Взгляд вопросительный: книженция – явно не дорожный детектив. Ирина почему-то начала объяснять:
– На вокзале увидела. Это новый перевод, александрийским стихом, каким сам Ростан писал. Сразу захотелось почитать – французского я не знаю, а тут кажется, что ближе к подлиннику, если размер выдержан…
– Аутентичный Ростан, – весело подхватил Рома, появляясь на крыльце. – Ты чего сбежала? Душно? Ирина признает только всё настоящее, – сообщил он Нику. – Своих учеников водила на концерты аутентичной музыки и меня заодно. Ну, это когда старинную музыку исполняют на таких же инструментах, для каких ее сочиняли лет двести назад. Не рояль, а клавесин, не гитара, а лютня. И правда, иначе звучит.
– А вы думаете, эта старина, которую нам показывают, настоящая? – неожиданно прищурился Ник. – Нет, я знаю, что это не новодел, и про несколько метров культурного слоя, который всё меняет… Но все-таки – мы вот это всё видим таким же, как те древние люди? Если на провода и самолеты внимания не обращать? Самое главное – осталось?
Роман и Ирина переглянулись, не зная, что ответить. Если мы другие, как мы можем видеть так же? А мы – другие? А что считать самым главным?
– Мы же с тобой специально на службу зашли, чтобы представить, как всё было, когда нас не было, – ответила за них подошедшая Лена. – Храм тогда живой, не музейный. А ты взял и смылся. Мне всегда хочется увидеть старинные церкви настоящими, в действии. – Это уже Голубевым. – Вообще ловлю себя на том, что хочу еще раз вернуться в те места, где только что была, – когда они уже не позируют, и увидеть то, что второпях пропустила.
Ирина невольно улыбнулась – стало быть, ее стремление к подлинности не уникально и встречается в разных формах почти у всех подряд. Жизнь так коротка, и было бы так бездарно довольствоваться заменителями и подделками! Или мать и сын Берестовы – не все подряд? По крайней мере, уже не так ужасно на душе после бабки. И Ирина тут же простила Лене небрежность в воспитании и вчерашнюю майку Ника.
А мальчишка фыркнул:
– Ага, зашли и увидели. Смех один. Особенно тот мужик, который крестится, как зарядку делает. Хорошо еще, что без гантелей. Видели? – повернулся он к Роману, и тот расхохотался.
– Вот и я вечно в храме отвлекаюсь, никак не могу на молитве сосредоточиться, – засмеялась и Лена. – Наверное, потому, что бываю редко. Мы ведь с вами рядом стояли – и правда, клоуны какие-то вокруг. Изо всех сил пытаюсь что-то расслышать, разобрать – и понимаю, что всё пропало, зря пришла. Все не такие, и все мне мешают, и всю молитву испортили.