– Да, – согласилась она. – Надо ловить золотые денечки. Говорят, май будет очень холодный.
– Лара, ты где работаешь? Географически, в каком месте?
Она сказала где, но не удержалась и спросила:
– А зачем тебе?
– Как – зачем? – удивился Костя. – Я хочу подстричься у тебя.
– Но я не занимаюсь мужскими стрижками, – покачала она головой. – Не та специализация…
– А Игорь говорил, что ты его…
– Игорь – другое дело, – важно произнесла Лара.
– Везет ему, – тоном обиженного ребенка произнес Костя. – А я вот как неприкаянный…
Так, болтая ни о чем и обо всем на свете, они дошли до дома. Башня из красного кирпича горела золотом в солнечном свете, во дворе уже стояли машины, играли дети в стихийно возникнувшем дворике, строительный мусор куда-то исчез – место приобрело вполне обжитой вид.
– Кажется, весь подъезд уже заселили, – задумчиво произнесла Лара. – Новая жизнь… Нет, обновленная старая жизнь.
– Может быть, совсем новая, – возразил Костя, открывая перед ней дверь. – Во всем городе, во всем мире ветер перемен. Что-то должно случиться, разве ты не чувствуешь?
– Надеюсь, только хорошее.
В маленьком лифте они ехали, стоя совсем рядом, тесно прижавшись друг к другу. Костик нависал над Ларой, как медведь, вставший на дыбы, она улыбалась и отворачивалась от его пристального, умиленного взгляда, направленного сверху вниз.
– Что ж, до встречи, – махнула она рукой, поворачивая к своей двери.
– До скорой встречи! – пылко произнес сосед.
Дома привычные хлопоты навалились на нее, но смутная улыбка не сходила с Лариных губ. Кажется, она очень нравилась Костику. Но Лара нравилась всем, недоброжелателей у нее не было. И она это прекрасно знала.
Она вдруг вспомнила свою мать, которая настоящими мужчинами считала только мужчин Костиных размеров, за которыми в буквальном смысле можно было спрятаться, как за каменной стеной. Хотя самой Анне Георгиевне, Лариной матери, фантастически не везло – все три ее мужа были мелкими, даже можно сказать – замухрышками. К тому же и здоровьем особым они не отличались – Анна Георгиевна, так распорядилась судьба, стала трехкратной вдовой. Она, собственно, и пилила дочь из-за того, что боялась, как бы та не повторила ее судьбу. И хотя Игорь не был замухрышкой, а с возрастом и вовсе приобрел некоторую солидность, она считала его мальчишкой. «Ну что за дела такие! – ворчала она при каждом удобном случае. – Вы с ним одного роста, куда это годится!»