И главным источником этого «корма» товарищ Патоличев явно считал
заложенные предприятиям, подведомственным Комитету, высокие
накладные расходы. Сто процентов – это было в разы выше, чем для
подавляющего большинства предприятий, хотя на некоторых (например,
на ракетостроительных) эти накладные расходы часто и триста
процентов превышали. Ну так это было неизбежностью, проектные и
исследовательские работы бесплатными вообще никогда не бывают, так
что, если хорошенько подумать, даже назначенные мне сто процентов
выглядели мелочью. Но только выглядели…
Главное, что я смогла выторговать у товарища Патоличева, было
то, что десять процентов от валютной выручки от продажи
полупроводников и приборов на их основе теперь отправлялось в
распоряжение Комитета: кое-какие критически важные материалы пока
что советская промышленность почти не производила. А сам Комитет –
после недолгих споров – получил новое название и стал называться
«Комитетом по перспективным технологиям». Просто потому, что
перспективных технологий в мире много, но отечественная
промышленность самостоятельно их потянуть не сможет просто потому,
что у нее, у этой промышленности, на исследования и разработки
денег нет, ведь в промышленности доля накладных расходов не
превышает двадцати процентов, а наука – как отраслевая, так и
академическая – почему-то нуждами промышленности озабочена не особо
и сильно.
И это при том, что больше половины разных научных институтов и
существовало исключительно за деньги предприятий «большой девятки»,
но деньги они радостно на исследования получали, а вот выхлоп с них
удручал…
Мне же, то есть под управление Комитета, были переданы Брянский
завод полупроводников и Брянский же телевизионный завод,
недостроенный еще полупроводниковый завод в Ряжске и три завода в
моем родном городке. Который получил, наконец, официальное название
«Приозерный». Наверное, чтобы враги не догадались: ближайший
водоем, который было бы не стыдно назвать озером, находился
километрах в десяти от городка…
То есть заводов там было пока два, третий (полупроводниковый)
только строился, но с ним все уже понятно было: деньги на его
строительство были в бюджете (и не Комитетском) предусмотрены,
большая часть зданий (в том числе и жилых домов) были уже заложены
и к концу года на завод можно будет уже завозить оборудование. Если
его, конечно, другие заводы успеют изготовить, в чем пока что
вообще никто уверен не был. Особенно большие вопросы вызывали
поставки из ЛОМО: ленинградцы брались за новые заказы только когда
их кто-то уровня хотя бы Патоличева или Пономаренко пинал, да и то
особо их выполнять не спешили. Так что для меня эти вопросы стали
самыми важными – то есть должны были стать, но я решила нервы себе
из-за недопоставок и срывов планов вообще не мотать, потому что это
ни к чему привести все равно не сможет. Ведь даже штрафные санкции
за срыв планов никакие советским законодательством не
предусматривались, а «довоенные» меры воздействия на не выполняющих
планы руководителей почему-то применять перестали…