– Девочки, вас ведь в притон везут, – с горечью сказала она.
– Да не-ет, ну какой притон? Василиск – серьезный мужик, сын уважаемого человека. О чем ты говоришь?!
Саня дышала глубоко, стараясь унять панику. Была жара, август, а у нее зуб на зуб не попадал.
– А когда нас заберут?
– Тебя не знаем когда, а наши паспорта готовы. Они у Василиска. Мы сюда пришли, как бы, ну… место сбора. Утром поедем.
У Сани болела голова, пришлось уйти из комнаты в поисках ванной. Можно попытаться сбежать, придумать отговорку, но охранник вряд ли выпустит за ворота. Если бы он был один, Саня попробовала бы его отключить, но во дворе было еще как минимум трое мужчин на страже.
Она ничего не знала о родителях Паши. Он настоял, чтобы познакомиться с мамой Таней, но о своей семье не хотел говорить. Саня пробовала искать информацию в интернете, но Паши не было в социальных сетях. Он называл себя «старомодным».
Саня вышла во двор и присела на скамью на крыльце.
– Что-то хотела? – спросил качок с татуировкой тигра на виске.
– Я Василиска здесь подожду. Меня тошнит. Укачало в автобусе по дороге сюда, пока из деревни приехала, – придумала Саня, и ей позволили остаться.
Буквально через пару минут Паша въехал через открытые ворота на красном «феррари», вышел, спросил что-то у охранника… и наконец встретился взглядом с незваной гостьей.
Она смотрела прямо, давая понять, что не боится, хотя нутро стыло от страха и леденящего духу разочарования. Паша-Василиск сразу уловил ее настроение. Он не стал задавать вопросов, оправдываться или врать. Как бы он ни относился к Сане, дурой он ее не считал. Паша приблизился, опустился на колени перед ней и уткнулся головой ей в живот.
– Саня… Санька… Я тебя не отпущу.
– Сволочь.
По щекам покатились слезы, а ей вдруг вспомнилось, что именно так она обозвала отчима когда-то. Вспомнилось, как трудно было простить себе трусость и сговорчивость, когда позволила злу жить.
В этот момент в ней проснулась решимость. Она не знала, как этого добиться, но Паша ответит. Главное выбраться отсюда. В ней не осталось чувств к нему, кроме ужаса, что позволяла такому чудовищу себя трогать.
– Я останусь с тобой, клянусь, – мертвенным голосом наконец произнесла она и почувствовала, как расслабились широкие плечи под ладонями.
– Подожди в моей спальне. Я освобожусь, и мы поговорим, – пообещал он. – Только… отдай мне телефон, хорошо? Это для тебя самой, чтобы не наделала глупостей.