Все устоялось, встречи с Германом стали привычкой. Учёбе их отношения никак не мешали. Зойкин намечтанный кавалер тоже был старательным студентом, учился прекрасно, шёл на красный диплом. Все знания давались ему легко всегда, еще со школы, а, точнее, с самого садика. В группе пузатых одногодок он с выражением читал вслух таинственные сказки Андерсена, а пухлая малолетняя публика слушала его, широко раскрыв свои наивные глазки и, посапывая от удовольствия. Иностранные языки давались Герману не просто легко, а до смешного легко – он ни разу не потратил на их изучение ни одной лишней минутки. От звонка до звонка – отсидел на уроке, дома сделал домашку. И всё. Также и в институте – отсидел на паре, в общаге или в читалке быстро отработал. Ни тебе адских дополнительных переводческих трудов, какими нагружала себя Зоя. Фицжеральд, Селинджер в подлиннике, знакомство со староанглийским Шекспиром. Попыхтеть над газетой The Moscow Times… Для полировки второго французского погрузиться в странный мир и прохладный мир Эрве Базена и Симоны де Бовуар, здесь приходилось довольствоваться переводом маленьких абзацев, знания французского пока были невелики. За подобными трудами Герман замечен не был. Однако прекрасно владел английским, немецким и французским языком. Что это как не дар Божий? Именно он – способность к изучению языков. Позднее Герман с лёгкостью выучит арабский, китайский и испанский – вполне достаточно, чтобы одинаково комфортно чувствовать себя практически в любой точке мира. Зойке было чему позавидовать и чему поучиться, но пока дальше хорошего английского и только-только зачинающегося французского вымучить из себя ей не удалось. Выдающиеся способности были у Германа не только к изучению иностранных языков, обладая блестящей памятью, он быстро овладевал любыми дисциплинами. Но дороже всего его сердцу была не особо ценная история и начинающая набирать обороты юриспруденция. С радостью разъяснял он Зое малоизвестные факты важных исторических вех, пересказывал биографии самых занимательных личностей, но особенно дорога и мила его сердцу была прошлая жизнь Москвы. Он по крупицам собирал свои знания от самого основания столицы Юрием Долгоруким до ретивых Горбачёвских времен. У себя в общаге он хранил наиболее памятные репродукции и фото, отражающие преобразования раннее камерной, а ныне шумной и динамичной Москвы. Герман исходил вдоль и поперёк самые сокровенные столичные уголки. Обожал Китай-город, тихие переулки, спрятанные в заводях Тверской. Очень ценил и уважал знаменитого дядю Гиляя за его бессмертную и вечную книгу о любимой Москве. Герману нравилось делиться своими познаниями с Зоей, а ей нравилось его слушать. В это время она гордилась им, а сам рассказчик чувствовал себя истинным героем.