– Люди доверили тебе дело, а ты гарцуешь, – упрекал Камышев Помазуна. – Ты же не с меня жилы тянешь, а с народа. У нас же колхозная касса, а не золотое дно…
Помазун прошел в конюшню.
– Что же вы тут накомандовали, товарищ председатель? Не понимаю ваших идей. Сняли доски с пола и приказали наводить лоск отсталым конно-артиллерийским способом. Трамбовать буфером?
Камышев, ни слова не говоря, взял одну из досок за край, приподнял:
– Ну-ка, потопчись.
– Зачем?
– Потопчись. Вообрази, что ты конь.
– Можно вообразить. – Доска под Помазуном затрещала. – Тонкая, считаете? Вижу, нужна толще. Нет материала, Михаил Тимофеевич.
– Тем более один выход – трамбовать… Удобнее, дешевле и копыту мягче.
– Так. Прошу извинить! А кормушки зачем разорили?
– Высоки для молодняка. Будут тянуться и прогибать спину. Кость-то молодая!
– Так… А если низкие?
– При низкой кормушке у молодняка будет нормально развиваться позвоночник.
– Предположим.
– Не предположим, а так точно.
– Что же мне теперь делать?
– Если не знаешь, надо спрашивать, учиться. А не хочешь учиться, начинай с конюха.
– Конюхом? Нет! На такой червяк Помазун не клюнет. Я лучше в цирк пойду.
– В цирк? – Камышев изумленно развел руками. – Неужто ослышался?
– Не ослышались, Михаил Тимофеевич. Могу сообщить прискорбную новость. Меня уже два раза в цирк приглашали.
– Что же ты там будешь делать? Коням хвосты крутить?
– Джигитом буду. Один раз выступил – и сто семьдесят пять рублей в карман.
– А если в месяц всего два раза выпустят?
– Ну нет! Договор! Не менее десяти сеансов.
У Камышева щелочками сузились глаза, кожа на лице собралась гармошкой.
– А слонов тебя не приглашали дрессировать?
– Я джигит, не дрессировщик, – менее вызывающе ответил Помазун. – Вольтижировка – да… Тоже могу… На мотоцикле могу…
– Тебя там совратят.
– Как?
– Водку научат пить.
– Кто кого, не знаю. – Помазун осклабился.
– Из колхозного быта – в цирк!
– А что цирк? Советское учреждение… Цирк – массам!
– Брось ты придуриваться. Противно слушать! – резко оборвал его Камышев. – Пойдем, Петр, дальше. Всех его фантазий не переслушаешь…
Кирпичная кладка еще пахла цементом. Накрывали волнистым шиферным листом последние звенья кровли. Надвинув на лоб папаху, Камышев водил за собой Архипенко и влюбленно рассказывал ему обо всем. Показывал фундаменты второй конюшни, дома для конюхов, колодец с глубинным насосом.